– Я бы не отказалась от горячей пищи… – посмотрела на Пса, – и нам бы пару костей.
– Интересное у него обмундирование… – протянул мужчина, разглядывая моего охранника.
– Его зомби покалечили, а нюх у него на уховерток отличный, – погладила по его большой голове. – Он нам жизненно необходим.
– А мы смогли понять, почему у сук не рождаются щенки. Смогли вырастить эмбрионы в инкубаторе и это поколение уже принесло своих кутят.
– И почему же? – мы подошли к палатке, но я не спешила присаживаться.
– Эмбрионы гибли на первой неделе из-за выработавшихся антител к радиации. Те считали их врагами, атаковавший организм носитель. – Пояснил он. – А у новых сук антитела уже адаптированы к процессу ношения щенков.
– Не плохо… Наверное. – Смотрела на приближающуюся женщину с интересом.
– Какая радость! – она резко шла прямо ко мне. Пес перегородил ей дорогу, останавливая ее. Недолго думая отсканировала, уховертки или ее замены не было обнаружено. Но пес посчитал ее угрозой. – Мы точно вам не навредим!
– Поэтому оставайтесь на достаточном расстоянии от нас. – Пес подтвердил мои слова, оскалившись платиновыми клыками.
– Хорошо, – она понятливо кивнула и подойдя к столу села. Я же направилась к противоположной стороне, садясь напротив нее.
Мой сопровождающий сел ближе к главе.
– Меня зовут Евгения, – начала она. – Расскажите о вашей колонии, много ли гадов рядом?
– Меньше чем год назад, ведь выживших не осталось. Зомби попадаются все реже…
– Мир ужи сам чиститься от этой гадости. Мы выяснили, что вылупившись, уховертки могут жить вне носителя всего два месяца, потом погибают. Не засыпают, а именно умирают. Поэтому они научились распознавать живые организмы и разделять их на тех, кто может их принять или тех на ком можно путешествовать в поисках носителя.
– Ну это мы не изучали… Да и некому, у нас есть те кто разбирается в спутниках, в нанотехнологиях, роботах и вот таких летательных аппаратах. Наш скот пасется на лугах в специальных ошейниках, которые при обнаружении уховерток присылают информацию и робот-дрон вылетает для их сбора и уничтожения.
– А птица, мелкие животные?
– Все на автоматическом уходе. Раз в сутки проходит человек, он просматривая животных визуально и использует сканер. На полях тоже все контролируется с помощью дронов, а сажают и собирают роботы…
– Вы совсем не гуляете? – женщина с сожалением посмотрела на меня. – А дети?
– Детей много, часть возвращаем к жизни и они уже адаптированы, часть больны, поражены лучевой болезнью. У нас нет возможности их лечить, нет лекарств и оборудования.
– Несколько месяцев назад мы смогли воспроизвести лекарства для такого заболевания. А так же воссоздали барокамеру, она помогает при лечении лучевой болезни, радиация медленно, но покидает тело человека, животного.
– Как доставить к вам детей? Их около двух десятков, те лекарства, что у нас есть, просто поддерживают их мучительную жизнь. – Я обрадовалась этой новости.
– Дорог дальше практически нет, а железнодорожное полотно мы восстановили только до моста через реку и к городу. Она затрагивает только нашу область…
– Дороги есть! – заверила я ее, – большие трассы на месте, если есть подходящий транспорт, то можно попробовать. Там только броневик и проедет, и тягач, стаскивать брошенные машины с дороги. – Размышляла я. Потом достала бумажную карту из сумки и протянула Михаилу. – Покажите где вы находитесь в точности, и посмотрим, какие дороги целы. На обратном пути я попробую заснять все, что будут видны.
