– Егор Петрович, в болоте тоже покой и тишина и уникальные условия для гниения! Вы умеете делать сложнейшие операции, вы в Америке стажировались, а тут нарывы вскрываете!!
– И что? Люди, между прочим, умирают не только от болезней сердца! Можно умереть и от нарыва, если его вовремя не вскрыть!
– Нарывы вскрывать умеет любой хирург. Вы же не любой, вы уникальный! Да вы же здесь с тоски умираете! – не унималась Маргарита, – Вы же птица другого полета! Вам небо нужно, а не тихий птичник на ферме. Эдак вы с тоски и от нечего делать пить начнете и сопьетесь к сорока годам!
– Тоже мне, Кассандра нашлась! – Возмутился Егор. – И вообще, почему ты со мной так разговариваешь?
Маргарита вздохнула, стараясь успокоиться. Я же на него наезжаю, как танк, одернула она себя. Он хоть и большой, сильный, вон косая сажень в плечах, а все равно с ним деликатнее надо как-то. И заговорила уже другим голосом, стараясь выразить словами то, что давно уже ныло и болело в душе.
– Потому, Егор Петрович, что вы для меня близкий человек! Такой же, как мама или Егорка. Вы же сердце мое держали в своих руках! И я этим самым сердцем чувствую, что вам здесь плохо! Возвращайтесь вы обратно, Егор Петрович! Без вашей помощи такие, как я, больные люди обречены! Им кроме вас никто не поможет.
Он посмотрел в ее умоляющие глаза. Вот ведь, подумал он, вылечил на свою голову! И что за неугомонная девчонка?! Только в моей жизни все успокоится, устаканится, как появляется она и переворачивает все вверх дном! И уже второй раз. К чему бы это?.. Но в глубине груди, там, где сердце, вдруг появилось что-то живое и теплое, словно слова Маргариты, как весенний солнечный луч, растопили толстый слой льда, долгие месяцы сковывающий душу и сердце, и внутрь хлынула волна тепла и нежности, затекая в самые потаенные уголки души, заполняя живительным теплом каждую клеточку его тела.
– Близкий человек, говоришь? Ну, тогда давай без церемоний, просто Егор! – и протянул ей руку. Маргарита смущенно улыбнулась и вложила свою руку в его большую теплую ладонь.
– Просто Рита!
– Ну, что, родные мои, близкие люди? – Егор поднялся со скамейки, – Пойдемте, я вам нашу речку покажу. Рыбы в ней видимо невидимо! А ты, тезка, хочешь посмотреть маленьких рыбок в реке? – Он поднял на руки Егорку. Тот радостно закивал в ответ. Приобняв свободной рукой Маргариту за хрупкие плечи, он повел их в сторону реки, блестящей на солнце лентой извивающейся у подножия холма.
– Понимаешь, Рита, это ты можешь так с места в карьер изменить свою жизнь. В тебе же решительности на десятерых хватит! А я так не могу.
– Еще как можешь! – возразила Маргарита, – И я живой пример этому!
– Ты, конечно, в чем-то права… Здесь слишком спокойно и даже скучно. А если вернусь обратно, вряд ли меня ждет теплый прием. Придется снова бороться за место под солнцем.
– Значит, будем бороться! – решительно заявила девушка.
– Ты вместе со мной бороться собираешься?
– И я, и Егорка, и мама! Все вместе с тобой бороться будем. Смотри, у тебя же целая армия есть!
Егор засмеялся свободным, счастливым смехом. Ох, Маргарита, Маргарита, думал, просто бывшая пациентка, а оказалась настоящая боевая подруга! Как же тесно ему было, оказывается, в коконе глухого одиночества, в который он сам себя заточил год назад, бросив в один момент привычную жизнь, отказавшись от своих целей, от будущего, замкнувшись и закрывшись от всего мира, от самого себя. И только теперь понял, что весь этот год, оказывается, дышал в полвздоха, да и не жил вовсе, а пребывал в состоянии комы, вроде не умер, но и жизнью это назвать нельзя. Егор умел сжигать за собой мосты. А вот строить новые… Этому придется учиться!
