Я комкала в руках салфетку. Эта боль никогда не пройдет, она – навсегда.
- Он был тебе дорог, - закончил за меня Иван.
- Да… Да, очень.
- Извини. Проводить тебя?
Мне показалось, Иван помрачнел. Потому что не любил женских слез? Или потому что я грузила его тем, что его не касалось? Рыдать в ресторане как-то стыдно, но слезы все еще душили. К черту красоту…
- Да, пожалуйста, - попросила я. – До номера… сьюта…
Мы шли молча, и только у двери я повернулась к Ивану и сказала:
- Это мой брат. Мой старший брат звал меня Алькой. Он погиб, уже давно.
Я потянулась к сумочке, чтобы вытащить карту, но Иван не позволил. Совершенно неожиданно он обнял меня, как будто накрыл собой, а я всхлипнула и затряслась в рыданиях, прижимаясь щекой к его плечу.
Мы все же зашли в сьют, но не в мой, а в его. Иван усадил меня на диван, принес стакан воды и пачку бумажных платков.
- Прости… Это как-то случайно… - пробормотала я, вытирая слезы.
Он кивнул. Как понять, что у него на уме, когда он так серьезен?
- Я пойду…
- Куда? – Тут же вскинулся он. И махнул рукой, помрачнев: - Да, я обещал не навязываться, извини.
- К себе. Ты не навязываешься. – Я достала смартфон. – Какой у тебя номер?
Он продиктовал цифры, я набрала их и нажала вызов. Заиграла музыка Эдвина Мартона – Ice Symphony, и я машинально посмотрела на экран своего смартфона. Ничего подобного, звонили не мне. Я уставилась на Ивана.
- Да, определился, - сказал он, отклоняя вызов. – Эм… А почему ты так на меня смотришь?
- Набери, - попросила я.
- Зачем?
- Набери.
Он шумно вздохнул, но послушался. Через несколько секунд мы наслаждались «Симфонией льда», которую теперь исполнял мой смартфон. Мартон, конечно, известный композитор и скрипач, но его мелодии не звучат из каждого утюга. А «Симфония льда» - не «Зима», под которую танцевал Плющенко на Олимпиаде.
- Боюсь заглядывать в твой плейлист, - пошутил Иван. – Неужели скрипка?
- Угадал, - фыркнула я. – Ладно, не буду мешать. Ты на скалодром собирался.
- Погоди… - Он снова меня остановил. – Ты останешься в сьюте? Не пойдешь, куда хотела?
- Н-нет… Нет желания. Скажу стюарду, пусть отменит запись. Полежу, посмотрю телек.
- Этим можно дома заниматься, - отрезал Иван. – Пойдем со мной.
- На скалодром? Я не умею.
- Посидишь, посмотришь. Может, захочешь попробовать.
Алена, соглашайся! Тебе уже и делать ничего не надо, только добить мужика, да в койку упасть.
От этой мысли стало горько. Мне все чаще приходилось напоминать себе, что я обманываю Ивана ради родителей. Если бы он сопротивлялся, если бы рядом с ним находилась какая-нибудь женщина, мне было бы легче. Но он казался порядочным человеком, совершенно не напоминал бабника, и относился ко мне по-доброму. А я вела себя, как проститутка.
- У меня еще одно дело есть, - сказала я. – Надо купить что-нибудь из одежды.
- С твоими вещами что-то случилось? – хмыкнул Иван.
- М-м-м… Вроде, да. Они не мои.
- Это как?
- Я говорила, что с подругой собиралась в круиз. – Снова пришлось врать. – А она в самый последний момент заболела. Я уже к ней ночевать приехала, с вещами, чтобы вместе потом в аэропорт ехать. В общем, мы чемоданы перепутали. Или она мне свой специально подсунула. У нас размер одинаковый.
- Так это ее вещи? – зачем-то уточнил Иван.
- Да. Мне в них неуютно. Хочу купить джинсы и пару кофточек.
- В городе дешевле.
Ох, как благородно. А я помню, что по магазинам он ходить не хочет.
