Ты говоришь: рок называют сатанизмом. Так все что угодно можно назвать сатанизмом, включая нынешнее политическое реформаторство. Все должно быть в меру, как в православии. Можно ли назвать нашу музыку сатанинской, если она приводит в церковь бывших панков, наркоманов и проституток? Из двенадцати апостолов один оказался предателем, из этого не следует, что все они предатели. Среди рок-музыкантов есть те, кто работает сатане. Из этого не следует, что все рок-музыканты – сатанисты.
– Я часто встречаю тебя и всю команду «Галактической федерации» то в Казанском соборе, то в Николе Морском. Как духовенство относится к вашей деятельности?
– Каждый священник волен иметь свое собственное мнение, мы же должны делать свое дело. Получали мы тычки, получали и благословения. По-разному бывало. Знаю только, что многие бати слушают наши записи. Значит, любят. Кроме того, в отличие от других конфессий, мы свою музыку в храм не вносим. Мы в храм молиться ходим, а не бренчать на гитарах. Всему свое место. Из наших ребят многие в церковных хорах поют.
Все мы стремимся к максимальной церковной дисциплине: посту, молитве, соблюдению заповедей. Ясное дело, сходу не получается. Когда становишься христианином враз начинаются искушения. Бороться приходится постепенно, поочередно, шаг за шагом, отказываясь от вина, от курева… Широко шагать нельзя – штаны порвешь. Сломаешься. Тут требуется разумная постепенность и помощь духовника. Все это помогает нам играть наш православный рок. Приходите послушать, денег-то за вход мы не берем.
(Воспоминания о митрополите Иоанне Снычеве)
Опубликовано: «Независимая газета» (приложение «Религии»), 23 января 1998 г.
– Ты в этом годе купалси?
– Не-е, владыченька, не купался.
– И я не… вот велел у себя в Петербурге, в резиденции купальню вырыть.
(Из разговора двух владык)
В 95-ом, в год кончины митрополита Иоанна Снычева, я работал редактором программ о религии на Петербургском радио. Хоронили владыку в воскресный день. Хоронили спешно, бестолково, на ходу доделывая могилу. Как-то трусовато, без достоинства, суетясь вокруг гроба. Вечером у меня плановая еженедельная программа. Вернулся с похорон с нехорошим чувством. Мое демократическое начальство тоже отчего-то суетится, намекает: покойный хоть и мракобес, хоть и Ельцина бранил, но вы уж будьте добры, подберите выражения согласно моменту – попостней. Решил так: минимум слов, максимум классической музыки.
После эфира, поздно ночью приезжаю с развозкой домой. Звонок. В трубке знакомый голос Виктора Антонова, одного из питерских ревнителей православия. Как не стыдно! Ведь ты с ним лично встречался! Небось и записи сохранил! Почему ничего не рассказал?! Владыка! Столп православия! И ни слова! Ага, понятно – aut bene, aut nihil!.. И раздраженные короткие гудки. Скучно общаться с просветленными ревнителями. Впрочем, с просветленными реформаторами – тоже скучно.
Aut bene…
Это bene, между прочим, предполагает ложь. Мне по душе иная пословица, которую вспоминают реже. De mortuis aut veritas, aut nihil. В день похорон я предпочел nihil.
А тут Максима Шевченко перед нынешним Рождеством встречаю в питерском Доме журналиста. Спрашивает: а правда ли, что Константин Душенов признался, что за митрополита книги писал? А правда ли, что митрополит с тобой всегда наедине встречался? А правда ли…
Насчет того, кто за кого что писал, нужно у самого Душенова спрашивать. А встречами
