Брел я себе – чур, меня, чур от стычек и встреч с маньяками и ворами – потом опять брел себе и брел. Расстояние, скажу я, расстоянию рознь: даже и не определишь точно, а только лишь и неизвестной погрешностью, как далеко позади осталось здание библиотеки. Определенно одно: оно было не на расстоянии в два шага – в три прыжка. И ох, и ах, спаси-помилуй, вдруг на тебе – подарок. Я не люблю подарки в большинстве их форм, я в этом отношении извра… – простите, только кто простит, если кроме меня и монитора никого рядом никого – …щенец. Подарки на день рождения – в тот же котел «нелюбви», впрочем, деньги – это совсем другая история – на зеленые бумажки моя душа очень падка до какой-то одержимости.
Так что за подарок?
Неожиданно из-за деревьев… Стоп, стоп! Чтобы не превратить описание в клубок запутанных мыслей, уточню: я имею в виду не те деревья, до которых свет фонаря не доставал. Там что в одну сторону посмотри – хоть глаз выколи, что погляди в другую сторону – оставшийся глаз долой (раз – нет глаза, два – нет глаза, так и станешь слепым). Мне важны деревья (одно дерево) … Мне важно одно дерево (ствол одного дерева) … Мне важен ствол всего одного дерева. Тогда при чем тут деревья во множественном числе? Это же парк, и сам Бог сказал, что парк будет состоять из деревьев. Короче… («Лесничий»! Бей в цель рассказа!) Разумеется, бью: короче говоря, из-за дерева появился сгусток света. Не шар, а именно сгусток, хотя, надо признать, не лишенный некоторой округлости. Я очень резко остановился и замер. С чем сравнить это «резко», на что оно было похоже? Скажу так: моя остановка была похожа на то, как если бы какой-нибудь незадачливый пешеход остановился за миг до столкновения с внезапно появившимся автобусом. Мое сознание в дерево не перенесли, а по ощущениям казалось, что явно кто-то не погнушался такой операцией: все мое тело в эти секунды определенно мясными назвать нельзя было. Большие куски древесины не мясо, Согнуть ее – фокус невыполнимый. Странные ощущения: вроде ты и не дерево, беги, беги, а только в результате рассмешишь, пытаясь это сделать. Да что там беги – двинься с места попробуй. Попробовал, не сдвинешься! У губ есть свой предел: не всякую букву они могут повторить по форме. Вот буква «о» – это вершина их мастерства, гвоздь шоу под названием «гляди, как умеем». А чего тут показывать, это же проще репы… Пареной. Мои губы сумели это доказать: для такой большой «о» они постарались. Мои эмоции в тот момент – что-то с чем-то… Это все равно что в подъезде найти горшок с золотом, на котором написано: «Теперь живи, ни на чем не экономя». Ясное дело, чувство праздника будет обеспечено до гроба!
Все мои мысли ветром сдуло. Куда?! Стоять! Место! А ведь я не проспорил хирургу одну лоботомию, и на порнографию меня не развели – в смысле – все части черепа на месте. Скорлупка этого ореха цела и крепка, и ядрышко в порядке. Впрочем, рано делать выводы! Я не совсем нищий с пустыми карманами, нет-нет: осталось немало такого, на что – метафора здесь неправильная, но кто не рискует, тот не занимает пьедестал победителя – ни одно казино не наложит лапу, и сколько ни пей – не пропьешь его. Этот остаток – мысль о сгустке света, и в эту же копилку еще и маленький остаток описания всего произошедшего. И, разумеется, я знаю, что такое «маленький остаток»! Не думаю, что сгусток света затеял со мной игру в прятки: за какими развлечениями он ночь обычно коротает, справок я не наводил – я библиотекарь, мне на плечи не накидывали форму работника полиции. Но одна правда точно за мной: настроение мое теперь совсем не на полном нуле, скажем прямо. Это все встреча со сгустком света!
