– Нет, этого так нельзя оставить, – говорит она, продолжая смеяться. – Вы должны взять реванш. Вы умеете грести? —
– Умею, Катерина Андреевна. —
– Ну, так пойдемте, пока ещё часа два будет работать прогулочная пристань. Я узнавала, они работают до семи… Да не называйте меня постоянно Катерина Андреевна… Впрочем вы не знаете как меня зовут! —
– Знаю, – Катерина Андреевна? —
– Дома меня все называют – Кэт… Зовите и вы – просто Кэт —
Нам подтянули лодку близко к мосткам и выдали нам жилеты оранжевые. Лодку придерживали пока мы не расселись: я на вёсла, а Катерина Андреевна на сиденье напротив меня на корму. Она смотрела вокруг на берега и рукой пробовала воду за бортом.
Когда мы опять шли по темной аллее ближе к корпусам обсаженной акациями, она прижималась ко мне плечом с зябкой и ласковой кошачьей грацией.
– Мне одной было бы здесь страшно-грустно… —
У развилки центральной дороги, проходящей между корпусами, мы прощались: ей направо, мне налево.
– Что вы сейчас будете делать? – спросила Кэт, когда я, наклонившись (она была на голову ниже меня), поцеловал её в щечку. Нацеловались мы уже весь вечер в лодке, и потом, стоя на песке на берегу в последнем уходящем свете солнца под тусклыми ещё фонарями. Теперь фонари освещали и аллею, и дорогу и многочисленные квадратики окон в корпусах санаториев.
– Я сейчас буду писать свой дневник, – ответил я.
– Дневник?.. – Лицо Кэт выразило удивление и – как мне показалось – неприятное удивление. – Вы пишете дневник? —
– Да, почти ежедневно, по настроению. —
– Вот как!.. И я тоже присутствую в вашем дневнике? —
– Да. Может вам это неприятно? —
Она рассмеялась принужденным недолгим смехом.
– Это смотря по тому… Конечно, вы когда-нибудь покажете мне ваш дневник? —
Я пробовал отнекиваться. Но Кэт так настаивала, что в конце концов пришлось согласиться и пригласить её на следующий вечер ко мне в комнату, когда уйдут мои жильцы, а в комнате было еще двое отдыхающих. Комната на четверых. На следующий день мы сидели на балконе-лоджии – вышли из нашей комнаты и читали мои записи.
Потом я услышал большой рассказ про её жизнь. Кэт так прониклась доверием, после прочтения описаний моих – о природе и людях курортного местечка, что рассказала многое откровенно, ничуть не боясь, что я что-нибудь опошлю из её рассказа-биографии.
Рассказ Екатерины Андреевны.
Так случилось, что в последнем классе школы она влюбилась и уже мечтала о семье, – главное о свадьбе в белом платье… с машинами украшенными цветами. Но парень ушел в армию и пропал, а она родила дочку.
А одноклассник, который её действительно любил уехал в Сибирь, на заработки. Про одного, который отец её маленькой дочки слышно было, что он продолжил службу по контракту на 10 лет на флоте и уплыл в дальние страны, на Кубу. Другой работал водителем-дальнобойщиком и возил продукты и материалы нефтяникам: трубы для вышек нефтяных, в Западной Сибири. Это был Олег Лапшин.
«С Олегом у нас была настоящая дружба, это особый случай, я думаю, – я чувствовала его как будто родным, и семьи наши дружили, и занимались мы уроками то у него дома, то у нас дома, запросто и просто я себя с ним чувствовала.
А на самом -то деле, я была влюбчивой девчонкой в свои школьные годы. – Рассказывала сама Кэт. – Мне нравился один мальчик и гуляла я с ним, в один год. А после каникул на другой год влюблялась в другого и уже гуляла с другим. В старших классах учеников уменьшилось. После восьмого многие пошли в ПТУ и из четырех восьмых получилось два девятых. И последний год я «гуляла» с Геной, но продолжала дружить со своим Олегом, с которым продолжала сидеть за одной партой. Это был такой интересный (для меня) «любовный треугольник», это как игра…
