– Да, папа, я хочу попросить у тебя совета. Мне кажется, что я влюблён. И это чувство завладело всем моим существом. У меня всё валится из рук. На носу выпускные экзамены, а я никак не могу сосредоточиться. Умом я вроде бы понимаю, что влюбляться мне ещё рановато, но ведь сердцу не прикажешь? Что же мне делать?
– Но пока я не буду знать, кто твоя возлюбленная, мне трудно будет тебе помочь, Дима. Если ты не можешь или не хочешь пока называть её, то и не надо. Но скажи, по крайней мере, сколько ей лет, учится ли она где-нибудь, как выглядит…
– В том-то всё и дело, папа, что я не могу сказать тебе, кто она. Во-первых, это было бы предательством по отношению к ней, а во-вторых, если бы ты узнал, кого я люблю, ты бы просто-напросто выгнал бы меня из дома…
– Ну ладно, ладно, не говори. В таком случае я попробую дать тебе несколько советов, так сказать, общего характера.
И Виктор Парамонович долго и терпеливо объяснял сыну, что жизнь человеческая полна тайн и соблазнов.
– В природе так много загадок, что наука на многие из них до сих пор не дала ответа. Но, несмотря ни на что, жизнь – это прежде всего труд. И только трудом можно добиться всяческих благ и права на счастье. Любовь же – это один из самых великих и ценных даров, которые Природа отпустила человеку. И только человеку, причём далеко не каждому. Если к тебе это чувство уже пришло, то надо всей душой радоваться этому, и обращаться с ним нужно очень бережно… Ибо расплескать любовь можно легко, а обрести её вновь почти невозможно. Но в одном не может быть никаких сомнений – любовь должна окрылять человека, помогать ему в труде и борьбе, а главное – воодушевлять на большие и полезные для общества дела…
– О чём это ты шушукался с Дмитрием до полуночи? – ленивым сонным голосом спросила Рита мужа, когда он вошёл в спальню.
– Видишь ли, Ритуля, наш Димка, кажется, влюбился. Но никак не хочет сказать, кто его избранница!
– Глупости всё это, Витюша! Не хочет, видите ли, учиться, а захотел жениться, – нараспев и не без ехидства, как показалось Виктору Парамоновичу, произнесла Рита, продолжая лежать под одеялом. Однако её лицо при этих словах озарилось загадочной улыбкой.
Затем, став снова серьёзной, она резко отбросила одеяло, приподнялась с некоторым усилием над подушками и хотела, как обычно, одним ловким движением сорвать тонкую батистовую ночную рубашку через голову. Но на сей раз ей удалось лишь натянуть непослушную ткань на голову – видимо, копна волос зацепилась за прорезь рубашки, – и Виктор Парамонович невольно отметил про себя: «Ну и разнесло тебя, матушка, после родов! Прямо-таки слонихой стала».
Повторным рывком Рита с каким-то звериным остервенением стянула рубашку с головы и, покраснев от гнева, продолжила свою мысль:
– Да глупости это у него, и больше ничего! Он сам себя возбуждает, а потом мучается, объясняя это любовными приступами. А мне в результате приходится простыни стирать. Ты бы посмотрел хоть раз, на что они похожи!
– Послушай, Рита! Но ведь это же обычные поллюции – семяизвержение во сне. В его возрасте все мальчишки проходят через это…
– Какие там ещё поллюции? Всё это просто дурацкие выходки и крайняя распущенность. Скажи ему, а то я сама скажу, чтобы он сам стирал и гладил свои простыни. Не маленький! Я уверена, что так будет лучше для всех нас.
Виктор Парамонович горестно вздохнул и не стал ей больше возражать. Однако этот разговор запомнился ему надолго…
