Собрание стихотворений. Роман в стихах (сборник) - страница 32



Прощание, короткая слеза…
И снова в путь! И снова ветер треплет
мне волосы и сыплет пыль в глаза,
ревет простор, и сырость ноги лижет,
и дождь сечет лица усталый шелк.
Как жить, мне нужно быть к тебе поближе,
но ты проходишь. Ты уже прошел.
И песню напевает ветер странствий,
и мысли навевает четкий шаг,
что вместо счастья мне дано пространство,
взамен любви – шум скорости в ушах.

«Храни свой разум. Да пребудет светлым…»

Храни свой разум. Да пребудет светлым.
Не отпускай, удерживай, лови,
пока недуг с тебя, как ветер с ветки,
сшибает листья жизни и любви.
Не отпускай, пускай еще послужит!
И – ночь прошла, пора уже вставать.
Пока живет он, ясен и послушен,
ты будешь на земле торжествовать.
Вот рухнул ствол, так яростно пилимый,
снесла вода, умчали поезда…
Но посмотри, растет твоя былинка,
горит твоя пылинка, как звезда!

Предсказание

Кто это? Кто?
Под будничной косынкой
и в будничном пальто,
все в сторону косится,
все делает не то.
       Неуклюжая,
       неумелая…
       Неужели я?
За плечами годы –
золото, зола?
За плечами горы
добра и зла…
Стой, оглянись!
Нет!
Все тянет вниз,
на красный свет.
Бежишь настырно,
а ноги стынут:
пироги, стирка…
Упадешь – стыдно.
Дети скучают
(ведь дети они),
сидят за чаем
всегда одни.
Разве угнаться?
И не гонись ты,
пора уняться,
угомониться.
Но…
Вот слово одно.
…Какое оно!
Как вино…
Совесть мучит.
Работа ждет.
Без вина скучно,
а вино жжет.
Так и будет. Голая
между двух дорог
разобьешь голову
       о порог
двух твоих судеб.
Так и будет!
Сентябрь 1962

Все – как было

Все – как было.
Все – как будто я жива:
тот же дом мой,
та же дочь я
и жена.
Приумыв
и уложив своих детей,
не страдаю,
не считаю я потерь,
но газету я листаю
(новостей!),
и без страха
я ложусь в твою постель.
А проснувшись,
тоже знаю, как мне быть.
Рыбу – в воду!
(Руки – в дело,
душу – в быт!)
Те же гости.
Те же песни,
имена.
Все – как было.
Только нет во всем
              МЕНЯ.
Мирно-мирно
я гляжу на этот бред.
Может быть,
меня
и в самом
деле
нет?
Сентябрь 1962

«Не ждите верности…»

Не ждите верности –
          все равно изменю
пришедшему дню,
идущему дню,
назойливому богу,
отцовскому порогу,
горящему огню:
говорю вам, что изменю
всему – в моей судьбе
быть верной самой себе!
Когда рождается песня на свет,
не ждите верности, ее уже нет:
ведь это песня!
Она не служит
ни силе,
ни славе,
ни случаю,
ни страсти,
ни судьбе,
а только,
только
себе!

«Вот два моря, вот берег коричневых щек, и упругий…»

Вот два моря, вот берег коричневых щек, и упругий,
звонкий шаг твой, и сам ты, и сам ты,
             красавец и щеголь!
Вытри руки свои о мои загорелые руки!
Вытри щеки свои о мои загорелые щеки!
Вот две вишни смеются, две ветки на дереве тонком,
одуванчик на двух стебельках – а головка сквозная…
Ах, чему вы смеетесь, чему вы, мальчишка с девчонкой?
Ах, чему вы? Не знаете – я это знаю.
Вот окончится путь, его долгие трудные версты
все пройдете, его долготу и труды измеряя –
и тут все, что прошли, этот слой, разноцветный
            и толстый,
вдруг откроется вам, и заплачете вы, замирая.

«Мой долгий день! Он начался…»

Мой долгий день! Он начался
с шести часов утра.
Он вырвался! Он начисто
забыл, что есть «вчера».
И он летит, разбрасывая
себя во все концы,
и он транжирит, празднуя,
что нажили отцы.
И вот, летящий, полный,
неутолимый весь,
он замечает к полудню,
что надо бы присесть,
одеться нужно – холодно,
а он раздетый, голый,
и надо бы поесть
то, что припас, что есть…
Тут хочется – не хочется,
а все-таки живешь,