– Да проблема… Хотя… Ты всё равно этот ход в основном для переброски ордынцев использовал, так? Ну вот. А сколько сейчас наших в городе?
– Ордынцев бойцов двадцать будет да моих парней пятеро.
– Ну, два десятка ордынцев нам с головой хватит, если потребуется шум навести, так что ход твой нам особой роли и не играет. А вот найдёт его участковый… Ведь найдёт?
– Обязательно. Мы ход не прятали особо.
– Вот. Найдёт. А потом, как думаешь, пойдёт он сразу по этому ходу проверить, куда он идет да что там на той стороне?
– Я бы пошел, – пожал плечами Калымдай.
– Хорошо. Выйдет он из лаза, пройдет немного по лесу и наткнется на эту поляну.
– Так, – еще непонимающе кивнул головой ротмистр.
– Так давай, Калымдай, мы на ту поляну шамаханов и посадим. С песнями, плясками да кострами! Глянет участковый, а Орда вот она уже под носом!
Калымдай засмеялся и побежал к своим, а я не спеша направился к поляне, обдумывая одну идею, которая внезапно мелькнула в голове.
– Михалыч? – окликнул я негромко.
– Чаво, внучек? Тута я, – рядом со мной проявилась во мгле фигура деда.
Я засмеялся:
– Михалыч, а я кажется знаю, как нам кота прищучить!
– А я ить в тебе никогда и не сумлевался, – закивал он головой. – И как же?
– Тащи сюда нашего бравого ротмистра, покумекаем вместе.
Дед зашаркал по траве на поляну, где уже суетились шамаханы около разгорающегося большого костра.
– Господин генерал? – подскочил ко мне Калымдай, опередив идущего сзади Михалыча.
– Сколько у нас, как думаешь, есть времени до прихода милиции?
– Ну, пока они ход обнаружат, пока по нему дойдут до нас… Час точно есть.
– Отлично… Смотри, что я надумал. Следи за мыслью, поправляй. Вот, к примеру, если они пленного у нас возьмут, куда его отведут, в царскую тюрьму или к себе в отделение?
– Ночью? В отделение наверняка. У них там поруб надежный есть.
– Ага. А допрашивать когда будут?
– Ну, пока тащить к себе будут, может и поспрашивают, но совсем не много, а основной допрос уже завтра проведут. А что, господин генерал?
– Погоди-погоди… Допрашивать обязательно у себя будут, значит. По крайней мере, сначала, так?
Калымдай всё еще непонимающе кивнул.
– А это значит, что пленник в самую серёдку милицейского отделения попадет и участковый и бабка и все остальные, включая кота, там будут, понимаешь?
– Близко к коту подобраться сможет… – задумчиво протянул Калымдай.
– Точно. Теперь бы нам придумать, как кота на демонскую сущность проверить и дело в шляпе.
– Так это не сложно, – хмыкнул ротмистр, – перекрестить кота и всех делов.
– А это возможно? Ну, я про то, что вы же должны креста бояться, так? Не обижайся только.
– А чего обижаться? – и Калымдай размашисто перекрестился, лишь слегка поморщившись. – Я и в церковь зайти могу, только не долго.
– Отлично! Теперь надо найти надежного бойца, только…
– Что?
– Только опасное это дело. Не факт, что получится, а голову там сложить запросто можно.
Калымдай выпрямился:
– За ради батюшки Кощея, мы как один на смерть готовы пойти!
Он тихо свистнул, прошептал что-то выскочившему будто из под земли шамахану и через минуту перед нами стоял десяток бойцов ротмистра.
– Так, парни, – Калымдай прошелся перед строем. – Дело у нас важное, но очень опасное. Нужен доброволец.
Строй, как один человек, шагнул вперед.
Калымдай, гордо покосившись на меня, ткнул пальцем:
– Ты, Карабух. Остальные разойтись.
Шамаханы растворились в темноте, а Калымдай с Карабухом уселись на корточки. Мы с Михалычем пристроились рядом. Раздался шорох. Маша. Подойдя к нам, она осталась стоять, внимательно прислушиваясь, как Калымдай разъясняет задачу своему бойцу.
