Прошел еще год. Не так все классно было, как хотелось. Новые кошмары начали меня мучить и донимать. Все началось с самого страшного и красочного сна. Я уже засыпал, ворочался с одного бока на другой, но вдруг услышал, как кто-то позвал меня. Приподнявшись на кровати, я вгляделся в темноту. Никого нет. Ни детей, ни взрослых. Вдруг я заметил силуэт, но не мог разглядеть, кто стоит передо мной. Приглядевшись, понял, что это была мама. Ее лицо было неузнаваемым после того пожара.
– Это ты меня убил! – закричала она.
Пока звон в ушах еще не стих, она кинулась на меня. Я испугался, упал с кровати и ринулся к выходу из спальни мальчиков. Почти добежав до дверного проема, я мог скрыться от преследования, но дверь захлопнулась прямо перед моим носом, отбросив назад точно так же, как отбросило взрывом несколько лет назад, когда я хотел помочь маме. Я начал подниматься. Передо мной стоял сгорающий дом. В обломках стояла мама. Она продолжала умолять о помощи, только ее голос приобрел зловещий оттенок. Теперь мне было легче решиться на помощь ей. Подбежав ближе, я протянул ей руку для того, чтобы вытащить из огня. Она схватила ее и затащила меня в обломки. В огонь. В пекло. Жарко. Голова болела. Дышать невозможно. Я кашлял и стоял на коленях перед ней. Не могу ее называть мамой. Это Молли. Просто Молли. Она схватила меня за горло, подняла над землей и заговорила:
– Почувствуй, каково мне было умирать.
После этой фразы она отпустила меня, и я провалился куда-то, будто пола под ногами и не было никогда, и долго летел вниз. Приземляюсь в темном коридоре. Приземление было не очень болезненным. В том месте, где я оказался, с одной стороны виднелись двери кабинетов, а с другой – окна, из которых были видны осенние деревья, на них почти не осталось листьев. В коридоре нет никого. Лишь ветер, который открывал и закрывал скрипучую форточку. Пройдя несколько шагов вперед, почувствовал холод. Какие-то голоса лезли в голову. Они шептали что-то непонятное. Затем заметил в конце коридора маленького мальчика лет пяти, который оперся на стену и опустил голову. Когда я подошел поближе, чтобы его разглядеть, мальчик поднял голову и уставился на меня. Он смотрел прямо в глаза, при этом его глаза и рот светились ярким белым светом. Мальчик промолвил хриплым и не менее пугающим голосом:
– Ты лишил меня детства!
Это был он. То есть я. Только маленький.
После этого все окна в коридоре начали вылетать одно за другим, с самого конца. Все выглядело так, будто снаружи испытывали новое оружие массового поражения. Я обернулся в сторону звуков трескающегося стекла. Когда решил снова посмотреть на мальчика, его не было. Как и стены, к которой он прижимался. Осколки скоро бы дошли до меня, но я начал бежать вперед. Пробежал несколько метров, и передо мной из пола появилась стена. Хотел обернуться и побежать в другую сторону, но и там оказалась стена. Я не знал, куда идти, куда бежать, и вдруг понял, что нахожусь перед входом в подвал приюта, в который запрещено входить. Рядом с дверью стояла Молли. Она тлела, а затем приоткрыла дверь подвала одной лишь силой мысли; оттуда доносились крики детей и мольбы прекратить. Она сказала:
– Ты будешь следующим. Паскуда.
После этой фразы Молли двинулась в мою сторону. Через мгновение она перешла на бег. По ее виду можно было понять, что она настроена враждебно. Приближалась и приближалась. И вот она опять схватила меня за горло и приподняла над полом. Мне пришлось разглядывать ее изуродованное лицо. Куски кожи в некоторых местах свисали, бровей и ресниц не было, волосы опалены. Она слегка повернула голову набок и спросила тем голосом, которым говорила при жизни:
