Аристотель считал необходимым в объяснении однородной группы явлений прибегать к определенной методологии, формулируя это следующим образом: «Принципы чувственно-воспринимаемых вещей, вероятно, должны быть чувственно-воспринимаемыми, вечных – вечными, преходящих – преходящими и вообще принадлежащими к тому же роду, что и подчиненные им вещи»[50]. Именно этим можно объяснить существенное отличие в подходах Аристотеля к проблеме первоэлементов в его физических и биологических трактатах. Так, в сочинениях «О возникновении и уничтожении» и «Физика» он предлагает общее решение проблемы происхождения и становления. Каждый отдельный объект в природном мире является целостностью, состоящей в любой момент времени из определенных субстратов. Когда мы наблюдаем перемену в состоянии осязаемых предметов, это происходит при формальном сохранении субстрата, но обретении им новой формы. Аристотель констатирует, что все, что появляется и исчезает, состоит из элементов. По его мнению, на примере наблюдаемых физических тел можно убедиться, что они состоят из первоэлементов (вещества) и определенных противоположностей. Элементы могут превращаться в другие элементы (например, «огонь» в «воздух»), а противоположности этого делать не могут. Значит, необходимо определить отношения между элементом и соответствующими противоположностями: какие виды противоположностей составляют тело человека и сколько их существует? Как только эти отношения будут определены, станет ясно, как следует определять первоначала. Аристотель выделяет следующие противоположности: «Противоположности по прикосновению следующие: теплое – холодное, сухое – влажное, тяжелое – легкое, твердое – мягкое, вязкое – хрупкое, шероховатое – гладкое, грубое – тонкое»[51].
Далее Аристотель начинает исключение понятий, не соответствующих объективным требованиям анализа например, он отказывается от «тяжелого» и «легкого» как не имеющих возможности действовать или оказывать действие, ведь элементы, чтобы смешиваться и перетекать друг в друга, должны быть взаимно активными и пассивными. Конечным итогом его редукционизма становится постулирование пар противоположностей «горячий», «холодный», «влажный» и «сухой». Таким образом, возникает возможность предложить комбинации противоположностей для характеристики свойств элементов: земля – холодная и сухая; огонь – горячий и сухой; воздух – горячий и влажный; вода – холодная и влажная. Каждый элемент, однако, имеет одно доминирующее качество: огонь – горячий, воздух – влажный, вода – холодная, земля – сухая. Ф. Солмсен отмечает: «Для него осязаемость является концептуальным мостом между чувственно воспринимаемыми элементами и качествами: горячее и холодное, влажное и сухое. Он не мог этим качествам найти никакой замены, и у него были причины, а также и прецеденты считать их ближе к сущности элементов, чем светлый и темный или горький и сладкий»[52]. Нетрудно заметить, что логика Аристотеля приводит его к постулированию именно тех пар противоположностей, которые впоследствии займут важное место в системе Галена. По мнению Аристотеля, возникновение одной из противоположностей приводит к разрушению другой. Отсюда возникает возможность подавления основных качеств элемента его противоположностью при переходе из одного элемента в другой. Понятие «подавление» того, что «противится» в процессе развития заболевания, является важнейшим в клинической семиотике Галена: «Если же жар сердца станет слишком велик, придут гневливость и безумная дерзость. У таких людей больше всего волос на груди и в той части подреберья, которая ближе всего к груди. Чаще всего от горячего сердца горячим становится и все тело, кроме тех случаев, когда этому сильно противится печень… То же касается и тепла всего тела. Сухость же сердца приводит к глухим тонам пульса и гневу, нелегко воспламеняющемуся, но дикому и трудно останавливаемому, а также чаще всего к излишней сухости всего тела, если этому не противится печень. Признаки же влажного сердца – мягкие тоны пульса и характер, легко впадающий в гнев, но отходчивый, и все тело слишком влажное, если этому не противится печень»
