Но Кэти лишь целует ее в щеку и говорит:
– Ты красавица, Сел.
И, по-военному отсалютовав Полу, она возвращается к родителям.
Несколько месяцев Селия с Полом снимают квартиру, а затем покупают небольшой домик в Уимблдоне. Селию слегка обескураживают надежды Пола на то, что она, хоть и замужняя женщина, тоже выйдет на работу. Амбициозность – качество важное, даже для женщины, говорит он. Поэтому Селия с неохотой проходит курсы повышения квалификации для учителей, и на горизонте вырисовывается грозный силуэт школы для девочек. Селии приходит в голову, что лучше бы побыстрее забеременеть, вот только процесс, без которого этот план в жизнь не воплотить, не доставляет ей особого удовольствия. Ко всему прочему, Пол считает их обоих слишком молодыми и не спешит обзаводиться детьми.
– Знаю, ты жертва биологических импульсов, – говорит он, – но ты же способна еще немного подождать, правда?
Селия обдумывает его слова. Вообще-то биологические импульсы в ней еще не пробудились. Дети, которых она видит на улице, не вызывают у нее умиления. Она соглашается подождать и на годик-другой заняться преподаванием.
Пока у нее не появилась помеха в лице ребенка, Селия сосредоточивается на доме. Она красит гостиную в кремовый цвет, а спальню – в более смелый сиреневый. Выбирая ткань для занавесок и покрывал, она подстегивает в себе воодушевление, но против собственной воли представляет, как славно было бы посоветоваться с кем-нибудь – с подругой или даже сестрой. Пол особого рвения не выказывает, хоть и говорит, что в доме стало красиво.
Ну вот, ее собственный дом. И муж. Селия знает, что, расскажи ей кто в детстве, как она обустроит свою жизнь, она пришла бы в восторг.
Однако по вечерам, когда Пол еще не вернулся с работы, ее охватывает досадное беспокойство. Селия бродит по безупречно чистеньким комнатам, которые, несмотря на ее приступы украшательства, почему-то не утратили безликость. Она валяется на диване в гостиной, садится с журналом на кухне, но ей все чудится, будто она гостья в собственном доме. Причем дом этот принадлежит не Полу – спустя первые несколько месяцев супружеской жизни тот едва бывает здесь, – а кому-то еще, мрачному и невидимому. По ночам Селия лежит рядом со спящим мужем – как выяснилось, он храпит, а это особенность непривлекательная – и подводит итог достигнутому. Но отчужденность не исчезает. Наверное, решает она наконец, именно поэтому люди и заводят детей. Их подталкивает к этому вовсе не биологическая необходимость, просто дети привносят в жизнь необходимую тяжесть, они словно якорь, с ними ты больше не прикидываешь, чего тебе не хватает, и чувствуешь себя частью твоей же жизни.
Когда по сравнению с остальными детьми тебя любят меньше всех, это чувствуешь. Ханна еще ребенком усвоила иерархию материнской любви. На первом месте Майкл, осененный благословением любимчик. За ним с небольшим отрывом идет прекраснодушная Элис. Дальше натянутая пауза – перекати-поле, птичий щебет, – и лишь потом в облаке неприятностей появляется Ханна.
Еще в детстве слава о ней бежит впереди нее.
– А вот и наша оторва, – тоном средневекового глашатая возвещает мать, когда Ханна входит в комнату. С Ханной непросто, а вот Элис спокойная. На Майкла ярлыков не вешают – он мальчик, и уже это классифицирует его определенным образом.
– Взрывной у нее характер, – говорит отец во время одной из ее вспышек, – но в этом нет ничего плохого.
