Функция социального представления как механизма регуляции поведения индивидуального и группового субъекта обсуждалась К. Херзлиш в обзоре, посвященном этому направлению исследований. Анализ социальных представлений неоспоримо свидетельствует о том, что ориентация поведения составляет одну из главных специфических функций [64]. Значимым итогом теоретических и экспериментальных исследований явилось положение о том, что связь представлений и поведения не является однонаправленной и поведенческие акты, в свою очередь, способствуют порождению новых представлений. Репрезентируя социальное окружение во внутреннем мире субъекта, представление является своего рода промежуточным звеном в системе внешних стимулов и поведенческих ответов. Реагируя, субъект непременно обращается к своему прошлому опыту, актуализирует его, а потому стимул и ответ формируются одновременно [78].
Помимо концепции социальных представлений существует еще несколько научных подходов к исследованию восприятия обществом социально-политических феноменов, в частности самого терроризма и антитеррористической политики.
Существующие рефлексивные подходы к восприятию политики безопасности не только подтверждают, что представления об опасности строятся в социальном плане (массовом сознании), но и что они по-разному связаны с политическим поведением [60]. Например, в критических исследованиях в области безопасности для определения опасности, называемой «терроризмом», используются представления о терроризме, с тем чтобы сделать возможным проведение одних антитеррористических стратегий, а не других. В свою очередь конституционный анализ фокусируется не на том, как межсубъективные знания влияют на политику как независимая переменная, а на том, как определенные направления действий «стали возможными» [60].
Опираясь на работы М. Арчер, а также частично теорию структурации Э. Гидденса, можно предположить альтернативную основу для взаимосвязи между субъективными знаниями и политическим поведением [45]. Например, исходя из морфологического подхода М. Арчер можно сказать, что представления о терроризме, причинно обусловливают разработку политики борьбы с терроризмом, но разработчики политики также причинно активируют эти представления при разработке и продвижении такой политики [44]. Таким образом между социальными представлениями населения и самой антитеррористической политики существует не только корреляционная, но и двусторонняя причинно-следственная связь.
Структурное воздействие социальных представлений на фактические методы выработки политики действительно чрезвычайно сложно зафиксировать [59]. В рефлексивной перспективе общество (или социальная группа) воздействует на то значение, которое объекты имеют для них, а не на сами предметах до их интерпретации [90] Чтобы социальные действия были возможны, мир должен быть понятным: необходимо создать четкие представления о реальности и превратиться в коллективные знания общества. Что такое террористический акт, что такое политика, как их можно интерпретировать. Таким образом, производство и конструирование социальных представлений представляет собой чисто политический процесс и мощную борьбу за «истинное» значение социальных контекстов в вопросе терроризма и антитеррористической политики [59]. В целом, как минимум, политическое действие должно создавать образцы представлений, и в лучшем случае оно позволяет агентам переформулировать социальные представления или повторно использовать их для альтернативных целей [53].
