Особенно это заметно во время выборов, когда одинаковым правом голоса обладают и доктора наук, и люди, не имеющие образования. Подавляющее большинство избирателей не способны объяснить разницу между социально-политическими программами кандидатов. Так, например, по данным фонда «Общественное мнение» мотивы голосования избирателей за конкретную политическую партию на парламентских выборах 2003 г. распределились так[68]:
Мотивы
Голосовали за партию (% от числа проголосовавших)
Единая Россия
КПРФ
ЛДПР
Родина
Яблоко
СПС
Нравится программа
11
9
16
44
42
26
Нравится лидер
7
2
49
22
22
17
Доверяю партии
13
11
6
9
8
7
Из чувства протеста
0
3
2
1
8
7
Имидж партии
34
3
1
13
7
24
Затрудняюсь ответить
13
10
13
9
6
7
По итогам голосования «Единая Россия» получила 308 мест в парламенте, КПРФ – 46, ЛДПР – 35, «Родина» – 29, «Яблоко» – 4, СПС – 3[69]. Таким образом, уверенную победу одержала «Единая Россия», чей электорат, как видно из таблицы, в большей степени ориентировался на имидж партии (во многом сращенный с имиджем действующего президента), т. е. на чисто внешние субъективные критерии, и ориентацию на зрительные и эмоциональные образы, воспринимаемые в ходе просмотров рекламных роликов.
Те политические партии, чьи избиратели в большей мере, чем остальные, сделали свой выбор в пользу предвыборной программы, либо вообще не прошли в Думу, либо составили в ней ничтожное меньшинство и были вынуждены блокироваться с другими политическими силами («Яблоко», СПС). Таким образом, очевидно, что авторитет общественного мнения обусловлен исключительно его опорой на неквалифицированное большинство. Других источников силы у этого авторитета нет.
По данным Т.З. Адамьянца[70], сообщения средств массовой информации осмысленно воспринимают только 13,6 % аудитории. Эти люди способны не только осознавать предвзятую направленность акта коммуникации, в который они вовлечены в роли реципиентов, но и самостоятельно сформулировать ее конечные цели и суть. Частично адекватно, т. е. отмечая не сверхзадачу, а конкретную узкую цель, тексты сообщений воспринимают 27,2 %. Большинство же – 39,2 % – воспринимают информацию неадекватно, т. е. не осознавая ни стратегических, ни тактических задач коммуникатора и не анализируя критически обрывочные сведения. И поскольку в процессе выражения общественного мнения последние имеют такое же право голоса, как и первые, логично предположить, что если не вся аудитория в целом, то, по крайней мере, значительное ее большинство представляет собой объект, достаточно легко поддающийся информационному воздействию и манипулированию.
Также следует отметить, что репрезентация общественного мнения уже давно в значительной степени превратилась в предмет торга и коммерческих исследований, а с широким распространением информационных технологий в последнее время и вовсе уподобилось информационному оружию, став действенным механизмом подавления массового сознания и манипулирования им.
Сам термин «общественное мнение» – англосаксонского происхождения (англ. public opinion). Принято считать, что впервые его использовал английский государственный деятель и писатель Джон Солсбери в 1159 г. Из Англии он распространился в другие страны (прежде всего Западной Европы) и примерно с конца XVIII века стал общепринятым[71]. В своем современном значении термин «общественное мнение» появился в конце XIX века, после выхода работы «Общественное мнение и толпа» Ж.Г. Тарда.
