Звонок из прошлого был совсем недавно – позвонила незрячая женщина, поинтересовалась, можно ли встать к нам на очередь. Разумеется, можно! И тут выясняется, что она уже стоит в очереди на собаку-поводыря породы ризеншнауцер в Купавне, но хочет переоформить документы к нам. Я некоторое время перевариваю услышанное, а потом спрашиваю: «А почему такая порода? Их на поводырей не готовят ни у нас, ни в Купавне!»
«Мне в государственной социальной службе предоставили перечень пород, и я выбрала ризеншнауцера, поскольку у нас в семье аллергики, а это гипоаллергенная порода!»
Я снова некоторое время перевариваю сказанное. Гипоаллергенных пород в принципе нет. Бывают отдельные собаки более или менее гипоаллергенные. Видимо, у ФСС их региона сведения более чем тридцатилетней давности. Мы не дрессируем такую породу.
Как правило, не хотят лабрадора те, кто имел уже положительный опыт содержания другой породы. Человеку тогда кажется, что именно эта порода самая умная, самая красивая и самая послушная. А оттого и предвзятое отношение именно к породе лабрадор. Да, они вовсе не идеальны, и их неуемный аппетит, который просто незаменим для дрессировки, в обычной жизни часто приводит к ожирению, если собаку не ограничивать в пище и не давать ей достаточно двигаться. Но ведь поводыря люди берут для того, чтобы ходить! И ходить много. А ограничение в пище – неизбежное зло для тех, кому очень нравится кормить животных. В каждой шутке есть доля шутки, как говорится.
Кроме того, очередь в Центре на получение собак сейчас такова, что мы не можем позволить себе эксперименты с другими породами. Это требует дополнительного времени и людских ресурсов. Каждый такой случай приносил нам лишь новую головную боль. А лабрадоры, они вечные дети, которым все интересно и любопытно, и, как всякие дети, они легко воспринимают все новое и хорошо обучаются всю свою жизнь.
Вот лишь несколько эпизодов.
Наш Центр тогда еще только-только образовался, и собак было не так уж и много. Я ездила заниматься к волонтерам, которые жили в Малом Казенном переулке в районе метро Курская. И дело происходило так: у меня были ключи от квартиры волонтеров, где жила наша собака, поскольку волонтеры, молодая семья, днем работали. А я приходила и забирала собаку, потом возвращала ее (вернее, его) домой. Обычно сообщала по телефону о том, что я была, чем слегка раздражала хозяйку. Той казалось, что я сомневаюсь в их доверии ко мне! Ритуал повторялся каждый мой приход.
«Я сегодня приходила, отзанималась». – «Наташа, мы знаем, что вы приходите, не обязательно звонить каждый раз».
Рабочий маршрут у нас проходил по Садовому кольцу и заканчивался в маленьком тихом дворике, отгороженном от шумной улицы высокой стеной. Старый московский дворик, переживший и революцию, и войну, и годы перестройки и, надеюсь, сохранившийся до сих пор.
Мы с Дексом, так звали моего подопечного лабрадора, шли по многолюдному Садовому кольцу и Малому Казенному переулку. Скрыться от людей можно было только в том самом тихом дворике, где мы отрабатывали навыки общего курса дрессировки, немного гуляли и возвращались домой снова тем же маршрутом. Так продолжалось изо дня в день. Маршрут мы выучили, общий курс дрессировки тоже, и пришло время заключительной стадии, отработки команды «апорт» (подача предмета) в движении. То есть, когда я на ходу роняю трость, какой обычно пользуются незрячие, собака должна была вернуться и подать ее.
