На скамье возле алтаря неподвижно сидел человек в монашеской рясе. Евгений не мог его разглядеть, так как лицо было скрыто капюшоном, и когда Декарт приблизился к нему, человек даже не шелохнулся, продолжая оцепенело смотреть в пустоту.
– Брат Алессандро? – попробовал его растормошить Декарт.
– Qui scit ignem invisibilem… – безучастно произнес монах, едва шевеля губами.
– Scit motum latentum, – продолжил Ренэ свою часть пароля.
Пароли на латинском языке были обычным делом в незримом братстве. В переводе обе части пароля звучали примерно так: «Кто знает невидимый огонь, знает и скрытое движение». После этих слов монах, наконец, поднялся и откинул капюшон с головы. Прическа у него была явно не монашеской. Во всяком случае, явно не католической. Длинные вьющиеся волосы свисали ниже плеч, выцветшие серые глаза казались почти белыми и были как будто совсем без зрачков! Он выглядел пугающе измотанным и словно окаменевшим. Его лицо не выражало никаких эмоций. Ни тоски, ни радости, ни страданий, ни желаний, ни жестокости, ни мягкости. Ничего, абсолютно ничего!
– То, что вам нужно, нельзя вносить в храм Божий, – произнес монах.
– А что нам нужно? – настороженно поинтересовался Декарт.
– Идемте, я вам покажу, – ровным голосом ответил он, повернув к лестничному проходу, через который можно было подняться на колокольню.
Декарт и Евгений молча последовали за ним в колокольную башню, где стали взбираться по крутым ступеням наверх. Там, возле оконного проема, монах поднял котомку, увешенную амулетами, зловещими оберегами, мешочками из крокодиловой кожи, гнутыми рогами, сушеными саламандрами и прочим инвентарем неизвестного происхождения. Отцепив один рог, брат Алессандро выкрутил из него плотно закупоренную пробку. Из открытого рога повалил едкий дым – внутри закипела жидкость!
– Микстура Драконис. Весьма опасное и действенное снадобье, – предупредил монах. – Если вы никогда им не пользовались, запомните – можно сделать только три глотка. Первый глоток позволит лететь, подобно дракону; второй – воспроизводит в телах вторичные демонические признаки; третий – сделает нечувствительным к огню; четвертый – окончательно превратит в дракона, и больше никто не вернет вас к прежнему облику.
С этими словами брат Алессандро пригубил бурлящую микстуру из черного рога, закупорил его обратно пробкой и передал Ренэ Декарту. Некоторое время ничего особенного не происходило, монах повесил сумку через плечо, снова накинув на голову балахон. Затем на спине у него стремительно отрос горб, который выставился из специального отверстия в одеянии. Брат Алессандро подвигал плечами – и над головой у него поднялись мощные кожистые крылья. Ничего не объясняя, он встал на подоконник готического окна.
– Не знаю, для чего вам понадобилась эта микстура, – сказал он напоследок. – Но если вы сделаете четвертый глоток, пути назад не будет. Вас станет терзать вечная жажда плоти и крови, которую невозможно утолить.
Не попрощавшись и не сказав больше ни слова, монах выпорхнул в окно, оставив Ренэ и Евгения в полном замешательстве. Декарт старался выглядеть спокойным. Но у него это плохо получалось. Все-таки, что ни говори, речь шла о телесном превращении. Тревогу вызывало именно это! Зачем прибегать к столь рискованному и ужасающему снадобью, если в астрале были доступны другие, вполне безопасные и проверенные способы перемещения?
