***
– Я думаю… – София осушила бокал вина.
– Интересно, о чём? – живо отозвался Ник.
– Я думаю, что у меня развяжется язык, если выпью ещё хоть глоток! – ответила София.
Ник тут же снова наполнил ей бокал:
– Любопытно, что ты можешь сболтнуть! – пояснил Ник под её взглядом.
София хохотнула:
– Ник…
– Да? – он словно век бы слушал её.
Но София, вопреки самой себе, не нашла, что сказать и, вместо разговоров, подцепила на вилку еду, пригубила бардового вина.
Даже молчать друг с другом им было приятно. Утерев салфеткой губы, Ник поднял свой бокал:
– Выпьешь со мной? – спросил он.
– А что я делаю последние двадцать минут?
– Нет, не так! – он поднёс свой бокал к бокалу Софии, раздался мелодичный звон хрусталя. —За тебя!
– И что во мне такого?! – нет, она не напрашивалась на комплименты, не ждала их. София искренне недоумевала.
И что в тебе такого, София?
Ник задавался этим вопросом уже несколько дней подряд. И ответ был неизменен и, кажется, мог только полниться эпитетами. Она была невообразимая! С этими ласковыми, несчастными глазами, с худенькими, бархатистыми на ощупь, уже чуть покрытыми бронзой загара щеками, с шёлковыми светлыми волосами, губами, которые должно целовать…
Общались они мило и свободно, будто были всегда знакомы. Они могли бы стать друзьями. Нет, только не это! Софию должно любить…
– Так что во мне такого?.. – повторила она.
– Не знаю! – Ник отпил вина. – Ты скажи!
София не воспринимала себя иначе, как неудачной попыткой высших сил сотворить совершенство. И за десять последних, как выяснилось, крайне бестолковых лет, только уверилась в этом. Она была ни важна, ни нужна человеку, которому по частице отдала себя. Отдала себя, слишком поздно поняв, что это была самая несуразная глупость. Как можно подарить то, что не нужно, бесполезно? И как можно ожидать отклика на дар, который не был желанен?..
***
София не знала в себе никакой исключительности. Вероятно, в ней и вовсе не было никогда того, что можно любить и ради чего быть рядом. Патрик не остался!
Наверное, не стоило портить такой хороший вечер слезами и огорчением; сейчас София была вполне способна сойти за женщину чьей – то мечты. Ник смотрел на неё так, будто мечтал о такой, как она, всю жизнь! Что ж, вполне возможно, у него просто плохой вкус?!
Наверное, тень досады на себя промелькнула у неё в глазах, потому что Ник быстро потерял желание шутить, а, словно уловив горькую перемену в настроении Софии, постарался увезти её от темы, которую сам же поднял:
– Помнишь мы говорили о свободе?
София кивнула.
– Куда ты вернёшься, насладившись ею в Италии?
– Домой! – ответила София витиевато.
– Хорошо! – хмыкнул Ник. – А где твой дом, София?
– В Лондоне, всю жизнь там живу!
– Уже кое- что! – Ник помолчал. —Жаль, что мы не встретились с тобой раньше, значительно раньше!
София нахмурилась, не понимая, почему он так говорит:
– Жаль? Не понимаю… И как мы могли бы встретиться раньше?
– Я тоже с детства живу в Лондоне, Хэмпстед!
– Вот оно что, Ник! Но это не удивительно: Лондон слишком велик!
София склонила на бок голову, и Нику впервые показалось, что она по – особенному на него смотрит. Словно в её глазах он стал настоящим именно в этот момент. София снова спросила:
– Почему ты жалеешь, что мы были не знакомы раньше?
Ник погладил её по щеке, его глаза улыбались:
– Я бы сделал тебя счастливой…
Шепот Ника стих, а глаза стали ярче.
