Хочется шандарахнуть дверью об стену со всей дури, но я берегу свежий ремонт и аккуратно прикрываю её.
- Вера, всё-таки приехала.
Соколов выходит в коридор.
- Да. Как видишь, жива, здорова. Если волнуешься, можешь одолжить мне пистолет. Я девочка самостоятельная. Что ты хотел обсудить?
- Тебе лучше держаться от Даны подальше.
Челюсть моя практически падает на пол.
- Что? Ты… ты что? Я что? – заикаюсь возмущённо.
- Да ты не так поняла, - он выставляет ладони вперёд, но меня уже несёт.
- Напомню, это она, а не я, искала встречи. Это она, а не я, спустилась до оскорблений. Она твоя невеста, а не моя.
- Вера, тише… я просто неверно выразился. И никакая она мне не невеста, и никогда не была.
- Угу, скажи ещё между вами ничего не было.
- Ну, было, но уже нет.
- Это твоё дело и меня оно не касается. Можешь хоть по десять раз на дню разным девушкам в любви признаваться, как когда-то мне. Уверена, они с удовольствием это проглотят и сделают всё, что ты попросишь.
Следующие его слова похожи на ледяной душ.
- Разве я говорил, что люблю тебя?
Лёша произносит это спокойным тоном, и я замираю. И затыкаюсь.
Тишина оглушает.
А да, точно, не говорил. Это я тогда сказала, что люблю, а Лёша промолчал. Так что действительно он прав, признаний от него в своих искренних чувствах не поступало.
Качаю головой согласно и смотрю косо, потому что вскинуть повыше подбородок и окатить его презрительным взглядом просто сил не имею.
- Да, прости, это я дура набитая призналась. А ты про любовь не заговаривал. Спасибо. Предельно ясно. Сама придумала, сама уверилась. Спасибо за честность, Лёш. И спасибо, что напомнил, какой идиоткой я была.
- Ты вовсе не была такой.
- Нет, была. Именно ею и была. Кажется, разговор закончен.
Хочу уйти, но рука Соколова перегораживает мне дорогу.
- Пропусти, - смотрю на его ладонь, упирающуюся в стену.
- Вера.
- Пропусти, я всё сказала.
- Вера, да я не говорил, но это не значит, что не чувствовал.
Задыхаюсь от возмущения.
- Замолчи. Прекрати. Я не хочу это слушать, - звучит по-детски, но кажется, ещё секунда и разрыдаюсь от досады. - Всё давно в прошлом, - обрубаю я.
- Нет.
- Что значит нет?
- Для меня нет.
- Ты изменился, я повзрослела. Нам незачем ворошить то, что забыто.
- Я не забывал, до конца никогда не мог.
- Тогда где ты был эти годы?
- Если бы не слово, которое дал твоему отцу, думаю, сорвался бы раньше.
- Думаю… - горько усмехаюсь. – Опять ты моего отца приплетаешь? Хотел бы, давно бы объяснился. И хватит валить всё на папу. Это ты принял решение, а не он.
Соколов вдруг хватает меня за плечи и прижимает спиной к стене.
Его пальцы сжимаются и разжимаются. Ощущение такое, что сейчас он начнёт меня трясти, но этого не происходит.
- Да как ты не понимаешь, что я не мог иначе! Тебе грозила опасность!
- Ты был моим защитником, - он чуть ли не кричит, а я шепчу горячо, чувствуя, как подскакивает адреналин от его близости. – Ты бы меня в обиду не дал, я знаю. Но предпочёл сбежать. Грош цена твоим чувствам, если они и были.
- Были и есть.
- Не верю… иногда за счастье надо бороться, ты предпочёл уйти. Как слабак.
Ой, не стоило мне произносить последних слов.
Взгляд Лёши темнеет, а ладонь правой руки внезапно ложиться мне на горло. Он просто удерживает, не сжимает, но я дёрнуться не могу.
Соколов наклоняет голову и приближает лицо к моему.
- Ну всё, Вера, - буквально выплёвывает, - доигралась. Теперь я никуда не денусь. Поняла?
