Читать онлайн Алексей Макаров - Сокровища

Поезд подходил к Ленинграду. Он снизил скорость и, выбирая путь к вокзалу, уже отчётливо отстукивал по рельсам последние минуты, которые оставались до прибытия.

Пассажиры неторопливо стали вынимать свои чемоданы и сумки, выставляя их в коридор.

В противоположном конце вагона тоже царила тишина.

Молодые прапорщики, едущие на службу по распределению, переоделись в форму и тихо сидели по полкам, мирно ожидая прибытия поезда.

Это они вчера, после отъезда из Калининграда, были неуправляемые.

Сразу после посадки они начали пить, и уже через пару часов все были пьяные. Они орали песни, кричали непристойности, затевали между собой драки, а самый здоровый из них даже свалился с верхней полки, ударился головой об угол ступеньки и сейчас понуро сидел, грустно повесив голову, стараясь скрыть огромный лиловый синяк, расплывшийся на половину лица.

Бородин иронично поглядывал в их сторону, вспоминая вчерашнюю ретивость и разухабистость выпускников.

А сейчас они, понурые и притихшие, как побитые собаки, ожидали начала новой жизни – и что она им приготовила, учуяв перегар и увидев потрёпанные физиономии?

Бородин и сам вспоминал, как после окончания училища они гуляли несколько дней, прежде чем разъехаться по местам распределения. Но он не мог припомнить такой разнузданности, которую он наблюдал вчера вечером.

Прапорщики вели себя как свора собак, спущенных с цепей. Он понимал, что после строгих правил и постоянной муштры в учебке им хотелось отвязаться, но не до такой же степени, когда даже начальник поезда не смог с ними справиться и только пришедший на какой-то станции наряд милиции навёл порядок, забрав самых ретивых с собой.

Конечно, после выпуска и они все выпивали и на выпускном вечере, и в ресторане, и потом догуливали по кафе, и ещё на третий день устроили пикник на склонах сопок Амурского залива, но такой разнузданности, что он наблюдал вчера, никто из его друзей не позволил себе.

Эти новоявленные прапора гуляли только после одного года обучения, выдавая скопившиеся эмоции, а что тогда было говорить о них, отучившихся пять лет в не менее жёстких условиях.

Была радость, ощущение свободы и эйфории от открывшихся ворот жизни, но такой вакханалии у них не было.

Бородин возвращался из санатория после трёх недель отдыха в Светлогорске.

Каким-то образом папа достал ему путёвку туда, и он с удовольствием провёл это время на дюнах, в хвойных лесах и на песчаных пляжах Балтийского моря.

Компания у них подобралась весёлая. Все примерно одного возраста, но у всех были свои стремления в жизни и разные профессии. Конечно, выпивали, ходили по ресторанам, ездили на экскурсии, но никто никого никогда не таскал на руках и никто не зарывался в грязь лицом в состоянии лёгкого алкогольного опьянения.

Отдых оставил приятные воспоминания и какую-то лёгкость.

А тут, при виде вчерашних героев, на душе было как-то муторно, и радость от проведённого отпуска куда-то исчезла.

В купе плацкартного вагона, в который ему в это время года с трудом удалось достать билет, он остался один. Его попутчики вышли немного раньше.

Поэтому он в одиночестве сидел и смотрел в окно, разглядывая пригороды Ленинграда.

Вскоре поезд замедлил ход и остановился под огромной стеклянной крышей вокзала.

Пропустив вперёд гурьбу прапорщиков, издающих миазмы перегара, распространившегося после их прохода по коридору, Бородин одним из последних вышел из вагона.

Торопиться было некуда. Никто его здесь не ждал и не встречал, хотя он дал тёте Вале телеграмму, что приезжает сегодня. Но так как он точно не знал времени прибытия поезда, то и время приезда он в ней не указал.

Выйдя из вагона, он огляделся и поёжился. Под сводами вокзала было прохладно, сумрачно и неуютно.

Вереница пассажиров не торопясь двигалась по перрону, и он, затесавшись в неё, последовал к выходу.

Пройдя весь вокзал, он вышел на улицу.

Здесь было светло и тепло, несмотря на раннее утро.

Он немного отошёл от главного входа, поставил чемодан и закурил, оглядываясь по сторонам.

Небо было без единого облачка, взошедшее солнце уже прогрело воздух, и дышалось легко и свободно.

Сделав пару затяжек, он осмотрелся. Было интересно, где же это он сейчас находится.

В этом районе Ленинграда ему ещё не приходилось бывать, поэтому он с интересом смотрел на набережную Обводного канала, по которой то и дело проносились автомобили и периодически проезжали автобусы и троллейбусы.

Конечно, можно было сесть на один из них и доехать до метро, а потом с пересадками ехать на Гражданский проспект к тёте Вале, но ему что-то очень не хотелось толкаться в утренних поездах с чемоданом, поэтому он решил ехать на такси.

Тут как раз один из таких таксистов и подошёл к нему.

– С поезда, что ли? – доброжелательно поинтересовался он.

– Угу, – в подтверждение его слов Бородин кивнул головой.

– Куда ехать собираетесь? – вежливо продолжил выспрашивать таксист.

Прежде чем ответить, Бородин осмотрел таксиста. Это был мужик одного роста с ним, аккуратно одетый, но возрастом намного старше Бородина. Вид его внушал доверие, поэтому он, пожав плечами, ответил:

– На Гражданку.

– Ого! – невольно вырвалось у таксиста. – Так это же почти в Мурино, совсем другая сторона города.

Бородин почувствовал, что таксист, конечно же, повезёт его, но набивает цену своей услуги, поэтому возразил, стараясь придать уверенность своему голосу:

– Нет, это рядом с проспектом Луначарского. Я покажу где, – и вновь посмотрел на таксиста. – Так повезёшь или нет?

Таксист, немного подумав, как бы нехотя решил:

– Довезти-то можно, только вот как с оплатой-то быть?

– А как быть? – усмехнулся Бородин. – Сколько счётчик настучит, так пару рубчиков сверху добавится, – и посмотрел на колеблющегося таксиста.

Тот, немного подумав, решил:

– Маловато, конечно, но поехали. – И тут же добавил: – Если бы не утро, то за такие деньги я бы в такую даль ни за что не поехал.

– Так едем или нет? – не понял его Бородин.

– Едем, едем, – проворчал таксист и, подхватив чемодан Бородина, двинулся к своей жёлтой «Волге», стоявшей тут же в небольшой очереди.

Бородин невольно удивился действиям таксиста, но, промолчав, последовал за ним.

Во Владивостоке ни один таксист за чемодан не хватался. Там они себе цену знали и никогда не заигрывали или не заискивали перед пассажирами.

Таксист открыл багажник, уложил туда чемодан, подошёл к своей двери и, посмотрев на Бородина, удивлённо спросил:

– Чего стоишь? Садись, поехали, – и уселся за руль.

Послушав его, Бородин поудобнее устроился на пассажирском сиденье рядом с водителем и огляделся.

Машина внутри была чистая и ухоженная. В ней было тепло и уютно.

Таксист завёл мотор и, включив счётчик, взглянул на Бородина.

– Ну что? – как бы ожидая разрешения, спросил он. – Тронулись, что ли?

– Конечно. Чего ждать? Поехали, – кивнул головой Бородин. – Только провези меня, пожалуйста, через мосты по набережной. Хочу посмотреть, какой стал Питер, – попросил он.

Таксист с удивлением посмотрел на Бородина.

– Соскучился, – пояснил Бородин ему. – Давно не был.

– Нет проблем, – согласился таксист. – По набережной так по набережной, – и, плавно сдвинувшись с места, не спеша поехал.

Несмотря на интенсивное утреннее движение по дорогам города, таксист ехал быстро, выполняя просьбу Бородина.

С посторонними вопросами он к нему не лез, а Бородину и не хотелось ни о чём говорить. Он разглядывал город.

Он много раз бывал в Ленинграде, который ему нравился своей архитектурой, широкими улицами, зелёными проспектами.

Невольно вспомнился последний приезд с женой, но он сразу же отогнал от себя эту мысль, чтобы не будить горечь обиды, оставшуюся после их последней встречи.

Он заставил себя сосредоточиться на городе и его улицах, чтобы вновь не впасть в меланхолию и депрессию, от которых он с таким трудом избавился в санатории.

Машина быстро проехала по набережной Обводного канала, по Московскому проспекту и по Садовой выехала на Невский. Слева где-то мелькнул шпиль Адмиралтейства, справа – Александрийский столп на Дворцовой площади, а потом она свернула на Дворцовую набережную. Таксист чётко выполнял просьбу Бородина. Он даже, проезжая по набережной, снизил скорость, чтобы Бородину было удобнее рассмотреть окружающие здания, а проезжая Литейный мост, перестроился в правый ряд и очень медленно проехал его, чтобы Бородин смог полюбоваться водами Невы.