– Вы поставили ее вверх ногами.
– Что? – Служащий обернулся и залился ярким румянцем. Вид улыбающейся лично ему Доры превратил семнадцатилетнего мальчишку в вихрь бушующих гормонов. – А… нет, мадам. – Он перевернул картину и показал Доре крюк сзади.
– М-м-м. – Она все исправит, когда картина станет ее собственностью, а станет обязательно, еще до конца дня.
– Эта партия только что прибыла, – сообщил юноша.
Дора подошла поближе.
– Интересные вещи.
Она взяла фигурку свернувшегося клубком бассета с печальными глазами. Очаровательная собачка оказалась довольно тяжелой. Дора задумчиво покрутила ее в руках, но не нашла ни авторского клейма, ни даты.
– Достаточно легкомысленно? – спросила Ли.
– В самый раз. Получится потрясающий упор для двери. – Отложив собаку, Дора потянулась к высокой статуэтке – вальсирующие мужчина и женщина в костюмах середины прошлого века, – но, наткнувшись на толстые шишковатые пальцы, подняла глаза. – Простите.
Пожилой мужчина поклонился, и Доре показалось, что она слышит хруст его суставов.
– Правда, прелестно? У моей жены была точно такая. Разбилась, когда дети подрались в гостиной. – Мужчина усмехнулся, показав зубы – для настоящих слишком белые и ровные. Красный галстук-бабочка и мятный, как от леденца, аромат были столь неотразимы, что Дора улыбнулась в ответ:
– Вы коллекционер?
– В некотором роде. – Старичок поставил статуэтку и окинул оценивающим взглядом всю полку. – Том Эшворт. Живу здесь, во Франт-Ройял. – Вынув из нагрудного кармана визитную карточку, он предложил ее Доре. – Столько хлама набралось, что оставалось или дом побольше купить, или магазин открыть.
– Я вас понимаю. Дора Конрой. – Скрюченные артритом пальцы на миг сжали ее протянутую руку. – У меня магазин в Филадельфии.
– Я понял, что вы профи. – Эшворт довольно подмигнул. – Сразу вас заметил. Но, кажется, я не видел вас здесь раньше.
– Да. Не получалось. И в эту поездку мы сорвались спонтанно. Я притащила с собой сестру. Ли, познакомься. Том Эшворт.
– Очень приятно.
– Я просто счастлив. – Эшворт пожал озябшую руку Ли. – Даже в это время года здесь не топят. Думаю, Портер считает, что посетителей разогревают торги.
– Надеюсь, он прав. – Замшевые сапоги не спасали ноги Ли от холода. – Вы давно в этом бизнесе, мистер Эшворт?
– Почти сорок лет. Все началось с жены. Она вязала крючком салфетки, шарфы. Я добавил кое-какие безделушки, и мы стали торговать из гаража. – Эшворт сунул в рот курительную трубку. – В шестьдесят третьем барахла стало слишком много, и пришлось арендовать лавку в городе. Работали бок о бок, пока жена не скончалась весной восемьдесят девятого. Теперь мне помогает внук. Хороший мальчик, хотя и с большими странностями.
– Семейный бизнес – самый лучший, – сказала Дора. – Ли недавно начала работать в моем магазине неполный день.
– Один бог знает, почему. – Ли сунула замерзшие руки в карманы пальто. – Я ничего не понимаю ни в антиквариате, ни в том, что может заинтересовать коллекционеров.
– Просто надо раскусить, чего люди хотят. – Эшворт зажег спичку, щелкнув ею по ногтю большого пальца, и вдохнул жизнь в свою трубку. – И сколько они готовы за это заплатить.
– Точно. – Восхищенная новым знакомым, Дора подхватила его под руку. – Похоже, аукцион начинается. Пора поискать свободные места.
Эшворт предложил Ли другую руку и горделиво повел красивых молодых женщин поближе к первому ряду.
