Савва Матвеевич неплохо понимал язык латинян (так в Тавриде звали выходцев из торговых республик Генуи и Венеции). Говорил на их языке он тоже сносно, но с сильным акцентом.
Вдруг зашевелился раненый купец и Савва Матвеевич бросился к нему.
– Вам нужно возвращаться в Солдайю, там есть хороший доктор он обработает рану иначе она может загноиться, – сказал консул.
Тем временем воины консула осмотрели убитых.
– Это люди ди Гуаско, – уверенно произнёс командир отряда.
– Странно, почему люди ди Гуаско на вас напали? Они обычно своих обирают, а с иностранцами в конфликты не вступают, – спросил Христофоро ди Негро.
– Не знаю, истинный крест не знаю, – заявил помощник купца, – может не ведали, что мы порожние едем и хотели ограбить.
– Возможно и так, – согласился консул.
Лошадь раненного Афанасия Пантелеевича привязали к телеге, Гриша снова сел за кучера и под охраной консульского воинства маленький отряд направился обратно в Солдайю.
Медицинская помощь поспела вовремя. Доктор обработал рану купца и успокоил, мол ранение неопасное, жизненно важные органы не задеты, вот только крови много потерял, но и это дело поправимое. Тут покой важен и хорошее питание, вот силы и вернутся.
Казалось бы, всё окончилось весьма неплохо, но Афанасий Пантелеевич нервничал, покоя себе не находил.
– Я тут пару деньков пролежу, а потом на телеге домой вернусь, в седле мне не усидеть, а ты завтра по утру в Кафу поспеши, – поучал от Савву Матвеевича, – за Алёнку у меня душа болит. Как бы чего плохого не случилось. Будешь беречь её как зеницу ока!
Купец волновался за свою единственную дочку – Алёну Афанасьевну, которая осталась дома в Кафе. Волновался купец не зря, было чего обеспокоиться.
Эта история началась давно, хотя самая важная её часть случилась где-то за месяц до нападения на купеческий обоз.
Более десяти лет назад Степанов Афанасий Пантелеевич прибыл в Тавриду. Тому предшествовала беда, случившаяся в семье. В родах померла супруга, а новорожденный младенец прожив пару часов тоже представился к господу. Остался безутешный вдовец с дочкой Алёнушкой четырёх лет и разбитым сердцем. Не мог бедняга найти покоя своей страдающей душе, но как известно время лечит, но не только оно одно. Справиться с горем помогли перемены в месте жительства. Судьба занесла Афанасия Пантелеевича в далёкую Тавриду, да так и остался Степанов в дальней стороне.
Купец поселился в Кафе, которая на то время была столицей Генуэзских и Венецианских торговых колоний и городом весьма значительным, недаром её называли маленьким Константинополем. Мощные стены защищали от вражеского нападения, а за ними располагался настоящий «оазис».
Кафа была отстроена на европейский манер. Более двадцати тысяч зданий поражали своим богатством, площади украшали прекрасные статуи и великолепные фонтаны. В городе имелся водопровод, снабжавший жителей чистой водой. Удобство и безопасность городской гавани признавалась всеми.
Если в других средневековых городах каждый квартал принадлежал каким-то мастерам: кожевенникам, плотникам, ткачам или гончарам, то тут всё было по-иному. Кварталы Кафы формировались, как бы это сказать, по национальному принципу: латинский, греческий, армянский, еврейский, русский. Разумеется, что сердцем русского квартала был православный храм. Тут-то и осел Афанасий Пантелеевич.
По началу было непросто привыкать к новому месту, ранее неизвестным обычаям и порядкам, но со временем всё наладилось. Появились новые друзья и новые торговые связи, постепенно жизнь обустроилась на новом месте, да ещё дочка подрастала на радость заботливому родителю.
