* * *
Был уже полдень, когда я вернулся с генеральской дачи.
Со смешанными чувствами взирая на новостройки столицы, я добрался до района, где прошли мои лучшие годы. Неподалеку от дома я остановился. Какое-то неприятное предчувствие подсказывало оставить визит в осиротевшую квартиру на потом, но неуверенность покинула меня так же быстро, как и появилась, и я шагнул к знакомому подъезду.
Скованная в жутком клинче шея не позволяла вести достаточный обзор, но среди нескольких прохожих и пары незнакомых женщин почтенного возраста у подъезда, я не увидел никого из тех, кого бы демаскировал пистолет в кобуре под мышкой или, скажем, стальная кочерга, завернутая в газету.
Набрав код, я бесстрашно открыл дверь.
Мы столкнулись лицом к лицу.
Рассыпавшиеся по плечам вьющиеся льняные локоны превосходно подчеркивали красивый овал ее загорелого лица. Пахнув завораживающей свежестью, незнакомка мило улыбнулась, едва скользнув по мне синеоким взглядом. Скорее всего и она не собиралась брать меня в плен. Поэтому я вежливо посторонился и она тут же исчезла, оставив за собой влекущий шлейф ароматов молодости и красоты, слегка разбавленных фиалками от Estee Lauder.
Людям свойственно улыбаться от случая к случаю, но по моему глубокому убеждению очаровательная улыбка любой молоденькой девушки является сущностью ее запрограммированного Природой естества. Даже самая мимолетная девичья улыбка – это посланный в пространство универсальный код, своеобразная отмычка, вскрывающая даже самые холодные сердца с одной-единственной целью – увлечь и покорить, чтобы создать семью и тем самым исполнить свое материнское предназначение.
Впрочем, вполне возможно, что сейчас она улыбнулась мне из чувства жалости – придать несчастный вид мне ничего не стоило, ибо за последние дни мышцы моего лица приобрели стойкую память. Но ее улыбка почему-то вынудила мое сердце отозваться продолжительной серией учащенных ударов. Стоически переждав шквал нахлынувших чувств, я взбежал на площадку третьего этажа.
Дверь была на месте. И даже замки были целы. Но то, что предстало моему взору, когда я вошел, заставило бы даже встреченную внизу девушку удивленно вскинуть бровки.
Вся мебель, включая кресла и стулья, была разломана и разбита в щепу. Квартира выглядела так, будто все кладоискатели Москвы проводили здесь показательные учения. Я вряд ли мог вспомнить, чтобы наши с мамой сбережения когда-либо доставляли нам хлопоты по их хранению, но паркет был вскрыт по всему периметру, а дверные и оконные проемы зияли пустотой без откосов и подоконников.
Подобрав с пола пару увесистых досок от платяного шкафа, я подпер ими дверь. От бульдозера это не спасет, но помешает тем, кто еще раз вздумает войти, воспользовавшись отмычкой.
Может быть потому, что основную мебель в моей комнате составляли книжные полки и диван, мало похожие на вместилища сейфов, но она пострадала менее всего.
Поставив старый телевизор на груду распотрошенных книг, я наугад щелкнул кнопкой.
По выбранному каналу только начинались городские новости, и телевизор заходился в экстазе ведущих программу – транслировали очередные криминальные страшилки. Непривычно резал слух возбужденный голос диктора на фоне озарявших стены комнаты сполохов «мигалок». Звуки сирен, доносившиеся из телевизора, по замыслу режиссера, очевидно должны были добавить драматизма этому криминальному сюжету.
