Сокровища Гипербореи - страница 26

Дверь в комнату с табличкой «Бельевая» была не заперта. Я шмыгнул вовнутрь – мне необходимо было выждать некоторое время, в этом я видел единственный выход из ситуации.

Спустя полчаса, пошатываясь, как донор после рекордной сдачи крови, я спустился к портье. У меня оставался лишь один путь, чтобы был обезопасить свое пребывание в Париже хотя бы на ближайшие сутки.

– Мсье?! У Вас такой вид…

– Простите, но я бы хотел от Вас позвонить.

– У Вас в номере испортился телефон?

Предупредительная манера портье стала досаждать мне. Видимо это как-то отразилось в моем взгляде, потому что телефон мгновенно взлетел на стойку.

– Как позвонить в полицию?

– С мсье что-то все-таки случилось?

– Если Вы сейчас же не поможете мне соединиться с полицией, тогда уж точно что-нибудь случится!

Портье, шевеля своим хоботообразным носом, с обиженной миной положил предо мной телефонную книгу.

* * *

– Референт, на связи Аспирант!

– Слушаю Вас…

– Попытка изъятия Спрута из Лаборатории! Спрут цел, генеральная уборка по третьему варианту произведена, были разбиты четыре пробирки. Осколки вывезены. Помещение полностью дезактивировано, опасности заражения нет.

– Спрут?

– Спрут в Лаборатории, все под контролем.

* * *

– Какой номер?

Комиссар смотрел на меня с едва скрываемым нетерпением.

– Да вот, следующая дверь.

Комиссар знаком приказал мне остановиться, и таким же безмолвным знаком отправил двух прибывших с ним полицейских в концы коридора. Еще двое заняли пост по обе стороны двери в номер.

Мрачный комиссар подождал, когда подошла другая, не менее мрачная, личность в штатском с саквояжем в руке, и рявкнул:

– Открывайте, Перрен!

Бесцеремонным жестом выдернув из моих рук деревянную грушу с ключом, Перрен открыл дверь и пропустил в номер комиссара.

Войдя, они захлопнули дверь прямо перед моим многострадальным носом. Похоже, что и это рандеву в моем номере состоится без меня. Чего они так расхозяйничались?

Портье тоже развел руками. На его лбу выступили бисеринки пота, лицо выражало крайнюю озабоченность. Но мы недолго находились в состоянии разочарования – раздались шаги, и дверь распахнулась. На пороге стоял комиссар. Он протирал большим белым платком свои очки и исподлобья с интересом поглядывал на меня. Наконец, он водрузил очки, будто без них меня плохо различал, и требовательно указал мне на вход.

Перрен сидел в кресле перед столиком и заполнял какой-то формуляр. Ни у двери, ни у кресла трупов не было. Они словно испарились.

– Ну! – голос комиссара за моей спиной был предельно невежлив.

Я был совершенно ошарашен:

– Не понимаю….

Комиссар стиснул зубы так, что вздулись желваки. Он нервно промаршировал к двери в спальню и распахнул дверь.

– Что – «не понимаю»?! Где Ваши трупы?

Меня наконец прорвало:

– До вашего прихода, мсье комиссар, они были здесь. Выходит, что это Вы их спрятали?

Оторопевший от моей наглости комиссар открыл рот и выпучил глаза, но на меня его гипноз не подействовал. Мимо него я поковылял к своей спальне.

Комиссару было от чего расстроиться, только я был удивлен куда больше – трупа Советника нигде не было. Видимо испарился вместе с остальными, а главное – перед тем, как испариться он аккуратно заправил кровать, собрал и уложил архив в коробку. Одним словом, в номере было тщательно прибрано. Эту идиллию нарушали только лающие выкрики комиссара:

– …и выпиши ему штраф, Перрен! Я ему покажу.… Надо же так наклюкаться?! – трупы! Криминальная война посреди Парижа!!! Он просто издевается над нами! У меня что, других дел нет?!