Сокровища Хана Кучума - страница 18

Они обнялись и пошли за околицу. Время уже близилось к полуночи, и девушка уговорила своего возлюбленного пойти к той берёзе, где когда-то они часто бывали вместе.

Всё повторилось, как и во времена их прежней дружбы, только Анфиса понимала, что Данила мыслями сейчас находится не с ней, а с Олесей, но, тем не менее, отдавала ему весь свой жар нерастраченной любви.

Но в объятиях своего любимого забыла девушка про наказы водяного, не в силах расстаться с тем, кого она любила. После полуночи, она вдруг вскрикнула и оттолкнула от себя Данилу. Тот увидел, что рядом с ним находится не Олеся, а Анфиса, только ноги её заканчивались рыбьим хвостом.

– Прощай, любимый! – только крикнула девушка и прямо с обрыва бросилась в воды озера.

– Анфиса! Анфиса! Любимая! – юноша прыгнул следом за ней, но было уже поздно: его возлюбленной и след простыл.

Только под утро явился парень домой – весь мокрый и белый как мел.

– Что с тобой? – всполошилась мать, – На тебе ведь лица нет! Аль беда, какая приключилась?

Промолчал Данила, но с тех пор стал худеть на глазах. Не есть, не пьёт, с Олесей не ходит, а всё думку какую-то думает и по ночам стонет и плачет.

Встревожилась вся его родня не на шутку: и к бабкам его водили, и лечили всякими травами-снадобьями – ничего не помогает. Совсем исходит парень.

Однажды мать заметила, что сын по вечерам стал куда-то уходить. Она пригласила Олесю, и они как-то вечером незаметно отправились следом за ним. Данила пришёл к той берёзе, где последний раз виделся с Анфисой, сел, прислонившись к стволу, и стал смотреть в озеро, на то место, куда нырнула девушка. По щекам его катились слёзы, и услышали женщины, будто Данила разговаривает с кем-то, а из озера, толи показалось, толи на самом деле, вроде как бы слышен ответный плач. Жутко стало матери с Олесей, дрожь проняла их до самых пяток, волосы дыбом встали на голове и женщины торопливо вернулись домой.

Посоветовавшись между собой, решили свалить эту берёзу. Поставили местному пьянице бутылку водки и попросили срубить это дерево на дрова. Тот так и сделал.

Когда Данила вечером пришёл к своей берёзе, то обнаружил, что на его заветном месте вместо берёзы торчит лишь один безобразный пенёк. Сильно этому закручинился парень, как вдруг из воды вынырнула девушка.

– Анфиса! – в один голос ахнули мать с Олесей, незаметно снова пришедшие за юношей.

Он обернулся на вскрик, и сразу понял, кто срубил берёзу и попытался уничтожить память о первой его любви. Данила повернулся к озеру и громко крикнул:

– Анфиса! Любимая! Я иду к тебе!

– Я жду тебя, милый! – донеслось из озера.

И парень с берега бросился в воду навстречу призывному зову.

С тех пор про Данилу и Анфису никто и ничего не слышал, а озеро Чаны стало усыхать и вошло в свои прежние берега, хотя и до сих пор осталось горько-солёным. Видимо много слёз выплакали влюблённые за время разлуки, прежде чем вновь смогли встретиться и воссоединиться— теперь уже навеки.

Обитал в озере Чаны матёрый Судак. Был он крупным, сильным и его боялись все рыбы в озере. Даже птицы боялись садиться на воду, ибо этот водяной хищник неслышной тенью возникал из глубины и хватал зазевавшуюся птицу, тут же и заглатывая её.

– Никого нет сильнее меня! – хвасталась огромная рыбина.

Когда же на озере стали появляться рыбаки, Судак с лёгкостью рвал их сети и всегда смеялся над незадачливыми рыболовами.