– Я же говорила тебе, что отец Николай зачастил в деревню! Видела какой злющий! Катерина старалась говорить шёпотом, как будто монах мог её услышать.
– Да, и мне он тоже никогда не нравился! Ещё машина эта бандитская! Но вот как, священник может заработать на такую? Вторила ей Семёновна.
– Наверное, к Агафье ездил, на счёт завтра то! Только уж очень озабоченный какой-то! И тётки вдруг неожиданно замолчали.
Да, первое впечатление не обманывает! Вот и деревенским этот священник совсем не нравится. Как то не очень приятно начинается моя поездка на малую родину! Хотя какой приятности я жду, на похороны еду как никак! Ей стало вдруг совсем не по себе. Дальше они ехали в странной тишине.
Коля Трусов ненавидел ходить в школу. Вот уже три года для него это было настоящей пыткой. Нет – учился он очень хорошо, был усидчивым, как губка впитывал знания, много читал не по программе. Так что, с учителями проблем не было. А вот с одноклассниками у него частенько случались неприятности. Коля был тихим, послушным мальчиком, какой-то невнятной внешности. Небольшого росточка, с узкой сутулой спиной, маленькими, глубоко посаженными, серыми глазками, с сероватыми жиденькими волосиками, острым тонким носом и узкими губами, Коля всегда был бедненько одет, а характером своим полностью утверждал свою фамилию – был трусоват и сторонился людей. Одноклассники постоянно награждали его неприятными прозвищами. На переменах мальчик старался не выходить из класса, но это не всегда удавалось. Чем взрослее становились дети, тем злее они издевались над ним. А после уроков подкарауливали Колю на школьном дворе. Он, конечно, старался убегать от них, но это редко получалось. И мальчика просто били… Он пытался искать защиты у мамы, но Галина, так звали его мать, растила мальчика одна, отца Коля никогда не видел, а её почти всегда не было дома. Женщина, чтобы как-то свести концы с концами, вынуждена была работать на трёх работах. Да ещё в восемь лет у Коли обнаружился сахарный диабет, и бедная мать совсем забыла о себе, лишь бы её умному, хорошему мальчику стало как-то легче свыкнуться с этим пожизненным диагнозом. Болезнь требовала специального питания, дисциплины и режима, постоянного контроля сахара. Галина тихо плакала в ванной, когда Коля, абсолютно по взрослому, пытался освоиться с этим, чтобы помочь маме, которая не могла постоянно быть с ним рядом. Он видел, что ей очень тяжело, и часто думал, смотря на её изможденное лицо, что если бы у мамы было хорошее образование, наверное ей не пришлось бы ломаться на тяжёлых работах. Уже в десять лет он твёрдо решил, что будет хорошо учиться, чтобы можно было поступить в хороший институт. Да, и маме хотелось помочь хотя бы тем, что её не вызывали в школу, а на собраниях всегда ставили её дорогого сына в пример другим.
Во время перестройки многие простые люди оказались за чертой бедности. В магазинах ничего не было, а если что-то «выкидывали», как тогда говорили, то выстраивались огромные, многочасовые очереди. Стояли за всем, маслом, мясом, колбасой и яйцами. Самое необходимое можно было купить только по талонам. Мать приходила с работы поздно, иногда за полночь, а уходила ранним утром. Ещё ей надо было приготовить сыну что-нибудь диетическое. Маленький Коля был предоставлен сам себе – вставал, сонно завтракал, собирал себе маленький перекус и шёл в школу. А вечером, когда сгущались сумерки, во всей их небольшой квартирке включал свет – одному ему всё-таки было страшно. Перед сном долго читал, всё ждал маму. Потом тяжело засыпал, не выключая свет. А во сне часто видел серую, грязную стену школы и страшные, злые лица с разинутыми ртами. Просыпался от липкого ужаса, вскакивал на кровати, долго сидел, качаясь из стороны в сторону и глядя на горящий, большой светильник сквозь полузакрытые глаза.
