Соль партизанской земли - страница 17

– А мне что делать, батя?

Отец пристально посмотрел Андрею в глаза.

– Стежку искать надо. В лес, к партизанам… Да только мал ты еще, сынок!

– А где ж ее искать, ту стежку?

По улице промела автоматная очередь. Защелкали о заборы и стены разрывные пули. За первой еще и еще…

– В погреб! – закричал отец, хватая Андрея за руку. – Тикай быстрей!..

В Злынку, осторожно прощупывав огнем дома, входила немецкая разведка.

В октябре Андрей впервые увидел партизана.

Ходил в лес с ватагой таких же, как и он, мальчишек и девчонок, приотстал и, аукая, бросился догонять напрямик, через чащу. Вдруг кто-то схватил его за руку.

– Стой!

Перед Андреем стоял молодой парнишка в суконной куртке, перекрещенной пулеметными лентами. В руке он держал карабин. На околышке фуражки – красная лычка, пришитая наискосок.

– Кто такой? Чего в лесу делаешь?

– Из Злынки мы… Пришли за грибами.

– А дети полицаев среди вас есть? Андрей заколебался. В компании была дочка полицейского. А чем она виновата, ежели отец – сволочь?

– Нету, – сказал Андрей.

– Ладно, нет, так нет… Смотри не проговорись, кого встретил. А это возьмешь с собой.

Парень протянул Андрею кусок исписанной бумаги.

Рядом послышались голоса товарищей, разыскивавших Андрея.

– Ну, бывай! – сказал парень. Повернулся, раздвинул ветки и исчез. Андрей слышал, как, затихая, трещали кусты.

– Кто тут был? – спросили подоспевшие товарищи.

– А черт его знает кто… – пожал плечами Андрей.

Вечером, собрав трех ближайших друзей – Витю Ерему, Колю Панова и Мишу Говядина, Андрей прочитал им сводку Советского Информбюро, которая оказалась на бумажке, полученной у партизана. Красная Армия, Москва, вопреки утверждениям немцев жили, продолжали борьбу.

– А мы что ж? – спросил Андрей, окончив чтение. – Так и будем сидеть? Пошли, хлопцы, в партизаны…

– Да как ты их найдешь? – спросил Миша Говядин. – Раз на раз не приходится. Я вот сколько по лесу ходил, так никого и не встретил.

– Найдем, если искать будем. Только вот что: надо сначала добыть оружие…

На другой день Андрея арестовали. Дочка полицая рассказала все-таки о встрече в лесу. Каждый день таскали Андрея на допрос к начальнику полиции.

– Говори, кого встретил. Партизан? – спрашивал начальник полиции, натягивая кожаные перчатки.

– Не знаю я никаких партизан.

– Врешь, пащенок! Получай!

– Все одно не знаю…

– Врешь, получай еще! Я из тебя правду выбью!..

Избитого до полусмерти Андрея оттаскивали назад, в камеру, а на другой день все повторялось сызнова. Через три недели выпустили. Насчет сводки Информбюро полиция так и не дозналась.

– Мы, батя, еще с ними посчитаемся, – прошептал Андрей, когда отец с матерью чуть живого привели его домой и уложили в кровать. – Посчитаемся…

И сомлел. Не то заснул, не то потерял сознание.

Зимой закадычный товарищ Андрея Витя Ерема вернулся от родственников, которые жили в большом селе Денисковичи, что стоит на гомельском шляхе километрах в двенадцати от Злынки. Вечером Витя заглянул к Григорьевым и вызвал Андрея в сени.

– Под Денисковичами, когда фронт шел, большой бой был, – прошептал он, наклоняясь к самому уху. – Говорят, винтовок в поле валяется – страсть…

– Да как же их найти, под снегом-то?

– Надо придумать…

И придумали: к длинной палке привязали железный костыль. С этим импровизированным кладоискателем ночью, чтоб никто не видал, товарищи отправились в поле к Денисковичам. Тыкали палкой в снег. Иногда под костылем раздавался чуть слышный скрежет… Искать было трудно. Разгулявшийся ветер хлестал по лицу жестким, как стальные опилки, снегом, выдувал тепло из-под худой одежонки. Руки закоченели. Ботинки и штаны промокли насквозь. К тому же кладоискатель частенько обманывал: под снегом оказывался то крупный осколок, то каска, то еще какая-нибудь железяка. Все-таки к утру нашли четыре винтовки – по одной на каждого – и несколько «цинок» с патронами.