– Ну вот, примерно так, – спокойно сказал он. – А теперь, господин Говорков, не обессудьте. Пришел и ваш черед.
– Стой-стой, ты чего?
Николаев выхватил из-за спины пистолет и приставил ствол ко лбу депутата, подмочившего штаны.
– На колени, тварь!
Говоров рухнул на землю и заверещал:
– Ты это, не надо. Виноват, не знал. – Он закашлялся.
– Запомни, червь ты навозный! – продолжил Роман. – Екатерина больше не работает в твоем магазине. Завтра с кем-нибудь передашь ей расчет. Полный, с учетом отпускных и сверхурочных. И больше на селе не показывайся! Завалю. Ты понял меня?
– Понял.
– Натравишь ментов – себе хуже сделаешь. Пристрелю, но уже в райцентре. Это понял?
– Понял.
– Сейчас пойдешь со мной, возьмешь ведро, наберешь воды в колодце, приведешь своих дегенератов в чувство. Ведро оставишь на крыльце. Через десять минут чтобы вашего духа в селе не было. Ясно?
– Да.
– Вставай, за мной!
Николаев зашел в сени. Недавно еще грозный, а сейчас жалкий мужичонка послушно брел следом.
Роман указал на ведро и скомандовал:
– Забирай! Колодец сам найдешь. И ведро не забудь вернуть. Запомни, у тебя ровно десять минут. Время пошло!
Говорков схватил ведро и метнулся к колодцу. Николаев вошел в комнату. При его появлении от окна отпрянули Петрович, Марина Викторовна и Екатерина. Они выключили свет, наблюдали за происходящим на улице и находились в состоянии ступора.
Роман включил свет и осведомился:
– Подглядывали? Нехорошо.
– Ну ты и дал, Рома! – проговорил Петрович. – Этаких бугаев в пару секунд мордой в грязь вкопал.
– Ерунда, Петрович. Я и не с такими дело имел. Это шелупонь, хоть и накачанная. Мне встречался противник куда более серьезный и профессионально подготовленный.
– Рома, а они не вернутся? – тихо подала голос Екатерина.
– В смысле?
– В дом не вломятся?
– Нет, успокойся. Чего побледнела? Испугалась?
– Испугаешься тут.
На крыльце звякнуло ведро. Вскоре внедорожник сдал назад, выбрался на колею и поехал в сторону загородного шоссе.
– Ну вот, – сказал Николаев. – Был Арсений, и нет больше. Завтра, Катя, его люди тебе расчет привезут. Не бойся, Говорков ничего не сделает. Он даже уволить тебя не посмеет, потому как ты уже и сама от него ушла.
Марина Викторовна покачала головой:
– Плохо, Рома, ты этого упыря знаешь. Он сволочь мстительная. Боюсь, завтра не люди депутата с расчетом приедут, а наряд милиции.
– Полиции, – поправил ее Петрович.
– Какая разница? Была милиция, стала полиция. Вывеска изменилась, а люди все те же. Хоть и говорили о переаттестации этих полицейских, а выгнали только одного участкового. Единственного нормального лейтенанта.
– Тебе-то откуда знать, кого уволили, кого оставили? – Петрович с недоумением посмотрел на жену. – Или сарафанное радио сообщило?
– Знаю, и все!
Николаев указал на стол:
– Ну что, гости дорогие, выпьем еще по последней, закусим да провожу вас?
– Мы с Катькой уберемся, потом проводишь и отдыхай. Намаялся за день.
– Ничего, нормально.
Все сели за стол, выпили, закусили. Марина Викторовна и Екатерина занялись наведением порядка, Николаев с соседом вышли на крыльцо.
– Темно-то как. На небе ни единой звезды, одни облака черные, – поежившись, проговорил Петрович.
– А почему на столбы лампы не навесят? Раньше, помню, на улице всегда светло было. Пацаны даже били фонари, чтобы те не мешали девок тискать.
– То раньше было, а сейчас только три горят. У сельской администрации, у магазина Арсения да еще возле коттеджа какого-то областного чинуши. Недавно на окраине дом поднял. В три этажа.
