– Хорошо, – согласился Николаев. – Жду связи с Седым. Но ты при докладе передай командиру, что мне надо решить еще одну проблему.
– О чем речь?
– Требуется устроить на работу в Москве Екатерину Воронцову. По профессии она товаровед. По-моему, так. В общем, закончила торговое училище. Женщина способная, работящая, чистюля, не пустышка. Если требуется обучение, то без вопросов.
– Уж не собрался ли ты жениться, Бурят?
– Не собрался. Передашь Седому просьбу?
– Конечно.
– Тогда, наверное, все. Я с удовольствием предложил бы посидеть, но ты ведь откажешься, да?
Грачев вздохнул и согласился:
– Очень жаль, но вынужден буду отказаться. Да ладно, какие наши годы! Сейчас не можем, потом посидим.
– Верно.
– Ну, давай, Рома!
– Давай, Андрюха! Удачи.
– И тебе.
– Ступай.
Офицеры пожали друг другу руки. Грачев через сарай и огород пошел к лесополосе. Николаев вернулся домой.
Екатерина застелила постель, пожарила яичницу и выставила на стол полстакана водки. Она сидела на стуле, подложив, как провинившаяся школьница, руки на голые красивые колени.
– Завтрак?
– Да.
– А это что? – Николаев кивнул на стакан.
– Как что? Водка. Похмелиться-то, наверное, хочется?
– Я никогда не похмеляюсь. А вот яичницу съем с удовольствием.
Екатерина еле заметно улыбнулась. Ей было приятно, что Роман отказался от водки. Любой женщине, живущей с пьющим мужчиной, такое нравится.
Николаев позавтракал.
Екатерина спросила:
– Могу я знать, о чем ты говорил со своим товарищем?
– Он сообщил, что ни мне, ни тебе со стороны Говоркова ничего не грозит.
Женщина удивилась и поинтересовалась:
– Как это? Арсений простит то, что произошло?
– Он уже забыл о произошедшем, как и о том, что в Шанино у него когда-то был магазин, в котором работала Екатерина Воронцова. Кстати, как тебя по мужу? А то, наверное, неправильно называю?
– Правильно. После развода я взяла обратно девичью фамилию. Но ты говоришь невозможное. Говорков не из тех людей, которые прощают обиды и уж тем более отдают то, что приносит им доход.
– Ты спросила, Катя, я ответил. Нет больше в селе магазина господина Говоркова.
– А что есть?
– Здание, которое, скорей всего, совсем скоро обретет нового хозяина.
– А я?
– Ты еще вчера уволилась. Неужто забыла?
– Но…
Николаев отодвинул чашку из-под кофе.
– Спасибо, Катя, все было очень вкусно. Если ты хотела узнать насчет зарплаты, то, думаю, сегодня ты ее получишь.
– А дальше?
– Поживешь в селе, пока мои друзья не найдут тебе работу в Москве.
– Ты сказал «поживешь». Это значит, что себя ты рядом со мной не видишь?
Николаев вздохнул:
– Катя, мы уже говорили на эту тему.
– Вы с товарищем долго беседовали.
– Ну и что? Нам есть что вспомнить.
– Странно все это.
– Ничего странного. Знаешь, Катя, иди домой. А то родители ждут не дождутся, хотят узнать, что было между нами. Да и зарплату твою шестерки Арсения привезут не ко мне, а к вам. Я же пойду в лесхоз, закажу машину дров.
Екатерина посмотрела на Николаева и спросила:
– Ты рассчитываешь зимовать в селе?
– Пока нет, а там кто знает. Дрова в любом случае лишними не будут. Не бегать же каждый день по соседям. Не пригодятся мне – достанутся твоим родителям.
В сенях раздался грохот и ругань Гусева:
– Твою мать, пустое ведро! Какого хрена? Не будет теперь удачи.
Он ввалился в комнату, увидел Екатерину, улыбнулся, подмигнул товарищу и заявил:
– Доброе утро, соседушки. Вы, я смотрю, неплохо устроились. Все чин по чину, завтрак с кофе. Это после бурно проведенной ночи?
