После песен немного пофехтовали его тяжёлым 20-фунтовым мечом. Сэр Жан вволю посмеялся, а потом неожиданно разоткровенничался:
– Эх, друзья! Как бы не пришлось мне к вам в шайку проситься.
– С чего бы это?
– Не так далеко отсюда находится мой феод, Дыб-Кальвадос.
– А, так это значит в твоих озерах самые большие раки?
– Ну, пока в моих. Но три года назад я заложил Дыб-Кальвадос, за 500 экю аббату Кангардского монастыря святого Патрика. Я собирался встать под знамя короля Тартарийского, доблестного сира Ахилла, а своих средств крайне не хватало. Увы, в Трое разбогатеть тоже не удалось. В ходе Тивериадской битвы попал в плен и почти все доходы отдал на выкуп. А остатки заплатил иоаннитам, в чудесном госпитале которых залечил раны. Серебра ещё хватило, чтобы к сроку добраться до дома. Но уже завтра, после заката, Дыб-Кальвадос должен отойти монастырю. Надеюсь лишь, что добрейший аббат Йорген позволит мне несколько продлить срок договора со Святой Церковью. Завтра собираюсь просить его об этой милости.
Ребята понимающе переглянулись – настоятель столичного монастыря давно был на примете как возможная жертва. Многие отзывались о нём как об алчном ростовщике, удачно прикрывавшимся саном. Феоктистов смущённо прокашлялся:
– Боюсь, сэр Жан, у Вас несколько неверное суждение об аббате Йоргене.
– Ничего этот «святоша» тебе не продлит! – прямодушно вмешался Зубров. – Держи кошель шире! Скорее поиздевается, а потом пинком вышвырнет из замка!
Владимир лишь пожал плечами. Рыцарь смотрел на хмурых парней, сжимая кулаки. Он сразу поверил этим странным и наивным лесным воинам. Но на душе у него стало ещё хуже. Мало того, что всё награбленное в Трое пришлось отдать паше Урзуну, что пленил его на Тивериадской равнине? Так теперь ещё и с отчим замком придётся расстаться!
– Ты, сэр Жан, погоди убиваться-то! – сказал Феоктистов, вытаскивая из тайника увесистый мешочек. – Сколько, говоришь, тебе надо? Пятьсот экю?
После разгрома грабительского каравана друзья наконец-то разбогатели. Стрелки Робин Худа сразу же собрали все деньги, которые нашли в повозках и на телах убитых. Затем, по правилам разбойничьего дележа, половину добычи отдали «рыцарям-оборотням» в лице находившегося в сознании Зуброва. Также им достались и лично добытые в бою трофеи: вооружение и имущество сэра Кристофера де Гретевила, а также пикинера, убитого Николаем. Кое-что из этого удалось удачно продать через Эдвина Смита в Фалезе. А потом ещё и выжившие крестьяне, сбыв свои трофеи, передали через бабушку Линде денежную «благодарность». Так что сейчас заветный мешочек весил более четырёх килограмм. Или десяти фунтов.
Владимир, пальцем рисуя крупные цифры в пыли тропинки, быстро посчитал:
– То есть, тебе нужно 5100 деннариев!
Подсчёт наличности длился гораздо дольше. Вдруг его лицо вытянулось:
– Блин! У нас «мани-мани» ровно на пятьсот экю!
Парни ещё два раза пересчитали капитал. 2 полновесных фунта, из которых один золотой, 235 золотых монет со щитом и 15 тетрадрахм, 31 цехин, 43 куска серебра по солиду, 871 деннарий и пара пригоршней «рубленок», из которых набиралось чуть более 100 полновесных монет. Итого, практически ровно 5100 деннариев. К сожалению, весов для более точного подсчёта у них не имелось.
– Ну ладно, утро вечера мудренее! – наконец глубокомысленно изрек Николай. – Пошли спать, что ли. Финансовые дела оставим на завтра.
