Встречал их молодой парень, Эдик, переводчик военной миссии. Было странно, что он приехал за ними на родном советском «Рафике» голубого цвета. Потом они узнали, что почти все автомобили в молодой народной республике – советского производства и в большинстве своем – армейские: командирские «Газики», защитного цвета санитарные «Уазики» и огромные грузовики с брезентовым тентом – ГАЗ 66. По дороге из аэропорта жадно смотрели в окна автобуса, выхватывая глазами все самое необычное: проходили чернокожие тетки, обернутые не то в скатерть, не то в покрывало, с тюками на головах и привязанными за спинами детьми. Догадаться, что это дети, можно было только по торчащей из тряпки продолговатой головенке. Вдоль по тротуару полз на четвереньках человек – худющий, с иссушенными и задранными врастопырку голенями и босыми ступнями. В ответ на испуганный вопрос «Что это с ним?» Эдик небрежно бросил:
– Полиомиелит. Здесь таких полно.
Странно было и то, что ехали по левой стороне дороги. Кто-то из переводчиков вдруг крикнул:
– Смотрите, смотрите, «Калинка»! – Над стеклянной витриной кафе светилась надпись латинскими буквами: «KALINKA».
Эдик привез их на симпатичную улицу, всю утопающую в ярких каскадах цветов малинового цвета. На четырехэтажном здании, перед которым они остановились, блестел латунный номер: 49.
– Вот, мужики, – сказал Эдик, – здесь пока будете, найдете Владимира Ильича. Это комендант «сорокдевятки», он вас поселит, а пока идите в столовку, сейчас как раз обед. Ярцев спросил о ребятах, которые прилетели неделю назад, но опять ничего узнать не удалось. Эдик как-то заторопился:
– Извини, старый, дел по горло, потом. А кстати, ты иди обедай скорее, за тобой уже машина пришла из Иньямбане. Смотри, увезут, и поесть на халяву не успеешь.
Сорок девятый дом – известное на весь Мозамбик общежитие военных переводчиков. Многие из тех, кто служил в Мапуту, жили здесь постоянно, другие приезжали на день-два в командировку из провинций: получить почту, закупить на группу продукты в кооперативе. Пока обстановка в стране была спокойная, такие командировки были обычным делом. Но бывало и такое, что гражданская война вспыхивала с новой силой, и целые провинции оказывались отрезанными от столицы. Тогда совзагранработники месяцами не получали почты и вынуждены были выживать на местном – очень скудном – продовольствии.
Столовой в сорок девятом доме оказалась большая комната с длинным широким столом в центре. За столом уже сидело несколько человек.
Поздоровались, обменялись именами.
– Садитесь, ребята, сейчас подадут, – сказал плотный лысоватый дядька и коротко крикнул что-то по-португальски. Это и был Владимир Ильич. Именем своим он немного бравировал, может быть именно потому, что переводчики не упускали возможности над ним подшутить. Перед ним уже стояли две большие плоские тарелки: одна с горой риса, другая с несколькими сильно зажаренными целыми рыбинами, каждая – чуть длиннее ладони. От рыбы шел резкий, но довольно аппетитный запах.
Ярцев подумал с тоской: «Ну вот что он сказал? Ничего не понял! Как работать буду?»
Из боковой двери вышел африканец в камуфляже с высоко засученными рукавами. В руках у него был поднос, густо уставленный высокими стаканами толстого стекла и коричневыми бутылочками.
– Вот, ребята, пробуйте пиво, – пригласил Владимир Ильич.
– Да не стесняйтесь, ministerio paga (платит министерство). А кстати, кто из вас Ярцев? Тебя уже с утра водитель из Иньямбане дожидается. Так что ты ешь – и вперед.
