– А у вас есть дети? – осведомилась Сьюзи.
– Нет.
– Тогда вам, наверное, очень скучно нас слушать.
– Отнюдь.
– Будьте осторожны! – вставила Элис. – Наверняка набирается фраз для нового романа!
Очередной банальный комментарий. Я слышал его столько раз, что сбился со счету. Элис так и не сняла фартук, который, кроме муки, теперь был перепачкан еще и подливой. Зато подкрасила губы своей уродской помадой – на стакане остался розовый след.
Внезапно до дрожи в коленях захотелось курить. Я извинился, подошел к стеклянным дверям, повозился с замком и протиснулся наружу, осторожно прикрыв их за собой.
Длинная широкая лужайка, окаймленная кустарником, тонула во мраке. На другом конце темнели на фоне неба скелеты деревьев, а дальше – черная дыра футбольного поля. Терпкий жирный дух сырой земли.
Освещенный дом просматривался как на ладони: свечи на столе, блики столового серебра, – снаружи видны мельчайшие детали. Взрыв смеха, поскрипывание стульев. Визг Бу: «О нет!»
Я вышел из поля их зрения. В траве поблескивала кованая металлическая скамья, скрытая от кухни кустарником. Примостился на краешке, чтобы не замочить брюки. Детская горка и батут с высокой черной сеткой возвышались, точно бриги со ссыльными преступниками у побережья Кента. Луна брызнула светом на траву и опять спряталась. Пролетел самолет – ветер принес его сердитый рев.
На сей раз я закурил без особых приключений. Пробирал холод – зря не захватил пиджак. Я прикидывал, как поскорей откланяться. Вечер удался, но теперь, когда поели, делать здесь больше нечего. Ни женщин, ни работы. Перспективой покараулить чей-то дом тоже не пахнет. Я глубоко вдохнул, наполняя никотином кровь.
Всплеск голосов, короткая, внезапно оборвавшаяся волна теплого воздуха. Обернулся. На террасе стояла Элис. Она сделала несколько шагов по лужайке, увидела меня и произнесла:
– Ку-ку!
Быстро поправила на затылке прядь, то ли поддернула, то ли пригладила – характерный для женщин трогательно-таинственный жест, как будто прическа приемлема только в одном раз и навсегда заданном виде. Неизменно умиляюсь, сам не знаю почему…
Еще шаг вперед.
– Хотела стрельнуть у вас сигарету. Если вы не против…
Как всегда в таких случаях мелькнула мысль: если куришь от случая к случаю – или сам покупай, или брось к черту!
– Конечно! – галантно отозвался я и сунул руку в карман.
Она примостилась рядом, опершись локтями о колени, и взяла протянутую сигарету. Я пошутил насчет женственности марки – ультра-ультралегкие «Силк Кат», – и она рассмеялась, хотя я всего-навсего отвлекал внимание от зажигалки, длинной и тонкой, той самой, что Эндрю забыл на столе. Убрал ее обратно в карман, поглаживая приятный на ощупь, черный матовый корпус.
Элис глубоко затянулась.
– Как хорошо! Вообще-то я не курю, только в компании. Теперь поддерживать эту привычку все труднее.
Начала разглагольствовать, как электронные сигареты ломают весь кайф и как стремительно редеют марки, обеспечивающие легкий дурман.
– Да, вейперу не скажешь «Оставь попарить», – поддержал я. – Если, конечно, не хочешь остаться с полным ртом чужих слюней с карамельным вкусом!
– Точно! – Она снова засмеялась, щуря по-кошачьи зеленые миндалевидные глаза под дугами бровей. – Как вы познакомились с Эндрю? Забыла спросить…
– В Тринити-колледже.
– Кембридж, ну конечно!.. Дружили?
– Не особенно. – Я сел поудобнее – черт с ним, что мокро! – и поднял голову к небу. – Немного общался с его сестрой.
