– Повезло вам, – буркнул Ивар. – Будете сидеть тут и загорать, а мне по скалам лазить.
– Ничего, – утешил его Нерейд. – Одолев в битве местных пастухов, ты обретешь великую славу.
Деревенька, которую Хаук Лед решил осчастливить своим появлением, примостилась довольно далеко от моря.
Пришлось подниматься по узкой тропке, камни на которой так и норовили вывернуться из-под ног. Все ближе становилось козье блеяние, в воздухе чувствовался запах дыма.
Невысокий чернявый человек в одежде из шкур явился из‑за поворота совершенно бесшумно, и нос к носу столкнулся с конунгом. При виде вооруженных людей глаза на его лице выпучились, смуглая кожа посерела, а изо рта вырвался дикий вопль:
– Демоны! Демоны!
Бросившийся вперед Хаук сбил крикуна с ног и ухватил за горло, заставив замолчать, но оказалось поздно. В деревеньке, судя по всполошенным звукам, начался переполох.
– Ну вот, – расстроено сказал Вемунд, – теперь не нападешь.
– Я и не хотел нападать, – ответил конунг, придерживая лязгающего зубами от страха пленника. – Впрочем, сходите в деревню, посмотри, чего там да как. Ивар, останешься со мной.
– Все понял, – и довольный Вемунд в сопровождении двух викингов отправился дальше, а конунг обратил внимание на пленника, от которого ощутимо воняло навозом.
– Ты кто такой? – вопросил он.
Пахучий обладатель щегольской накидки из козьих шкур задергался, засучил ногами, пытаясь отползти в сторону. Глаза его вращались, губы дергались, но он упорно молчал.
Хаук обнажил меч и приставил сверкающее лезвие к горлу крестьянина.
– Если сейчас же не начнешь говорить, – пообещал он равнодушно, – то я тут же прирежу тебя.
– Эстебан я, Эстебан! – взвыл пленник. – Пощадите меня, демоны, не забирайте в ад!
И крестьянин заплакал – крупные прозрачные слезы стекали по гладким щекам и терялись в зарослях черной бороды, густо покрывавшей подбородок.
– Как он нас назвал? – на невыразительном лице конунга появилось выражение легкой озадаченности. – Димонами? Вот бы Арнвида сюда.
Но эриль был далеко, и Ивар решил принять участие в допросе.
– Почему ты считаешь нас этими… диманами? – поинтересовался он.
– Потому что не бывает людей с волосами из пакли и глазами из воды, – ответил Эстебан. – Вы – демоны, и явились прямо из ада за моей грешной душой. О, Святая Дева Мария, помилуй меня! Да, я прелюбодействовал и напивался… иногда, но я раскаиваюсь! Обещаю пожертвовать падре Хуану круг хорошего сыра и двух, нет, трех коз!
И крестьянин принялся судорожными движениями рисовать на груди крест.
– Чего ты несешь? – Хаук поморщился. – Какая дева? Ты мне лучше ответь, как называется эта страна, кто тут правит, и далеко ли до Миклагарда?
– Э… – Эстебан застыл с поднесенной ко рту рукой, явно пораженный тем, что демоны могут задавать такие вопросы. – Это Астурия… Главный у нас король, да сохранит его Святой Яго…
– И тут есть конунг, – хмыкнул Ивар.
– А вот про Миклагард я никогда не слышал, – сказал пленник, недоуменно хлопая ресницами.
– А что дальше на юге? – терпеливо вопросил конунг.
– Земли нечестивых сарацин, – Эстебан вновь нарисовал на себе крест, а на лице его появилось выражение величайшего отвращения, – которые поклоняются идолам, и приносят им в жертву украденных христианских младенцев!
– Что это за сарац… серки такие? – Хаук спрятал меч в ножны.
Поняв, что убивать его не собираются, Эстебан приободрился, и заговорил куда бойчее:
