– А ты чего такой бледный? – поинтересовался суетившийся вокруг раненого Арнвид. – Тебя тоже зацепило?
– Нет, – сквозь зубы ответил молодой халогаландец. – Просто каждый из нас чувствует все, что происходит с другим. Если больно одному, то больно и другому.
– Чудо! Чудо! – зашептались собравшиеся вокруг викинги.
– А что там орали эти воины? – спросил подошедший конунг, разглядывая лицо одного из погибших – темное, узкое, словно лезвие топора, даже после смерти сохранившее выражение гордого презрения. – Мочи козлов? Что бы это значило?
– Это намек на бороду Арнвида, она очень уж похожа на ту, что носят скакуны Тора, – ввернул Нерейд.
– Я думаю, – не обративший на шутку внимания эриль подошел к конунгу. Перевязки остался делать Ингьяльд, – что козлы плохо пахнут, а уж мокрые козлы – вообще невыносимо.
– И что? – Хаук посмотрел на Арнвида с явным подозрением, что тот от излишней мудрости сошел с ума.
– Трупы тоже воняют, мой конунг, – не смутился эриль. – Так что клич этот обозначает: заставь врагов плохо пахнуть, то есть сделай их мертвыми.
– А почему бы не сказать просто? – вступил в разговор Кари.
– Похоже, что местные жители склонны к поэзии, – Арнвид пожал плечами, – мы ведь тоже называем небо сводом Имира, волка – конем великанши или спутником Одина.
– Все ясно, – конунг кивнул, – а сейчас нам нужно эти поэтически настроенные трупы оттащить в пустыню, а наших похоронить, как положено. Все – за работу!
Ворча, зевая и бурча, викинги с неохотой взялись за дело. Шумело море, а сверху, с небосвода, пронзительно-черного здесь, на юге, на людей насмешливо глядели звезды.
Утром все двигались, точно весенние мухи. Несмотря на то, что остаток ночи прошел спокойно, выспаться не смог никто, и даже на лице конунга можно было заметить следы усталости.
– Толкайте, дети троллей! – командовал он без обычного напора.
Драккар со скрежетом сползал по песку, спеша добраться до воды.
Краешек солнца показался над черными отвесными скалами мыса, когда викинги все же вышли в море. На камне, оставшемся на берегу над могилой пятерых их соратников, павших этой ночью, выделялись нанесенные рукой Арнвида руны:
«Скъельг, сын Эйстейна, лежит здесь»
«Гранмар Сутулый лежит…»
«Аудун, сын Эйрика…»
«Сигвёрк, сын…»
«Олав…»
Ни один из перечисленных не вернется домой. И пусть каждый из них достойно встретил смерть, и в Вальхалле пирует среди эйнхериев, созерцая самого Одина, все же на сердце у многих викингов было тяжело. Даже шутник Нерейд присмирел, на лице его красовалось непривычно мрачное выражение.
Драккар медленно развернулся, встав носом на север, и тут же из‑за мыса, плеща веслами, вышел корабль.
– Один посылает нам богатую добычу! – рявкнул конунг. – На задних лавках – грести изо всех сил! Передним – вооружаться!
Ивар поспешно втащил весло и принялся надевать кольчугу. Та цеплялась за рубаху, точно ее набили репьями, рукава запутались. Колечки на них раздраженно звенели.
Драккар резво шел вперед. С корабля, большого, о двух мачтах доносились тревожные крики. Судя по всему, там намеревались пристать в бухте, пополнить запасы воды, но уж никак не ожидали увидеть здесь викингов.
Шлем, как казалось, сдавливал голову, а вот прикосновение к шершавой рукояти меча придало сил. Ивар взмахнул клинком, разминая руку, блики пробежали по длинному лезвию.
Щелкнула тетива Нерейда, на палубе чужого корабля кто-то замолотил руками и рухнул через борт.
