Разговор с опавшим листом
Ноябрь, и лес уже линяет,
он к спячке длительной готов.
А вот Москва – она сияет
в листве и злате куполов.
Как трудно в осени ужиться,
дни пожелтевшие листать.
Тихонько на плечо ложиться
ладонь кленового листа.
– Что, друг не хочется, наверно,
в глухую зиму уходить?
– Конечно, там темно и скверно.
Там оборвется жизни нить.
– Тебе, листок пожухлый, тонкий
ожить уже не суждено.
Но не равняй нас. Душам стойким
покой не ведом. Не дано!
Придет зима, в ее блистанье
обитель снежная моя.
Зима – то время созерцанья,
и осмысленья бытия.
– А после?
– Лист, твое ли дело!
Ведь путь земной неповторим.
Как ты, мое погибнет тело,
душа не следует за ним.
– А дальше?
– Право я не знаю,
куда отправит Божий суд.
Грешна: завистливая, злая,
но мысли добрый свет несут.
Не угадать в одно касанье.
А знаешь, лист, не унывай,
лежи теперь в Святом Писанье
и Божью мудрость познавай.
***
Догорай, свеча, догорай!
Я не буду тебя гасить.
Освещать мне дорогу в рай
я не буду тебя просить.
Хоть трудна и темна тропа.
Да и в рай ли она ведет?
С неба сыпется снег-крупа,
Март-воробушек все склюет.
Есть вопросы – ответов нет,
право выбора нам дано,
обжигаясь, идти на свет,
или спрятаться, где темно.
Я не стану гасить свечу,
буду помнить всегда о ней,
по лучу ее полечу,
получу по вере своей.
***
Исцели мою душу любовью,
светом Сына заполни ее,
что взирает с надеждой и болью
на земное мое житие.
Жизнь уходит, осталось немного,
лишь в конце я увидела свет.
Говорят, что под гору дорога
после взлета бывает. Ан, нет!
В гору, в гору иду, спотыкаясь,
от мирских изнывая оков,
я тащу, упираясь и каясь,
непосильную ношу грехов.
Чьи-то беды, заботы и лица
