– Повезло Юрию, – рассмеялась Вера. – Ты деловая. Он с тобой не пропадет, если, не дай бог, его стилист вовремя костюм не закажет. А вообще это идея: пусть он откроет для тебя дизайнерское агентство или что-нибудь такое, а?
– Нет. У меня другое образование. И вообще: я собралась котенка покупать. Ты их любишь?
– Нет. Как я могу их любить, если они на стол лезут?
– Понятно. Ты в опросе поучаствовала. Я встаю и приступаю. Когда все придут?
– Думаю, после восьми. – Вера направилась к выходу, но у порога обернулась: – Ты не котенка заводи, а ребенка, поняла? Девушки, которым попадается такой муж, обычно сразу понимают, что рожать нужно как из пулемета. А ты еще… нет? Лежишь много.
– Я – нет. И не собираюсь как из пулемета.
– А что такое? – Вера развернулась и уставилась на нее с откровенным любопытством. – У вас ведь все в порядке?
– Конечно. Я просто пока думаю.
– Ой, извините-простите, ничего, что я вас отвлекаю, мадам?
– Ничего. Вера, в присутствии Юрия говори мне «вы», хорошо? Мне кажется, ему не понравится, что мы слишком подружились. Ты не обижаешься?
– Я очень рада, что ты такая умная. Ему однозначно не понравится фамильярность с прислугой. Мне просто не хотелось это тебе говорить. Ты была такой растерянной и одинокой сначала. Насчет меня не беспокойся. Наша дружба – мой секрет.
Ровно в восемь вечера Оксана стояла на пороге сверкающей кухни. Вера в это время распределяла цветы по вазам и, оглянувшись, приоткрыла рот от потрясения. Меньше всего хозяйка была похожа на бедную хорошенькую девушку, которую богатый мужчина подобрал на дороге. И на куклу она не похожа. Мелкие белокурые кудряшки были выпрямлены и уложены крупными волнами, оттеняя глаза в размытой темной подводке сверху и снизу, и губы, ставшие крупными и притягательными от слоя винного цвета помады. Темно-синее шелковое платье в пол было простым и совершенным: подчеркивало все достоинства фигуры. На шее висела тонкая цепочка с овальным сапфиром в обрамлении бриллиантов. Но дело даже не в деталях, а в результате. Роковая и дорогая женщина смотрела на все высокомерным, загадочным взглядом, в котором таилась загадка. А губы бросали вызов: попробуй отгадай.
– Да… – произнесла Вера. – Это, конечно, образ.
– Не поняла? – улыбнулась Оксана. – Этот образ я выбрала в честь твоей тезки. Можешь считать, в твою честь. Видела у нас в галерее портреты самых красивых женщин всех времен? Я – Вера Холодная.
– Знаешь, – сварливо заметила Вера, – надо было не называть в мою честь, а меня так накрасить. Я бы выбрала кого-то другого. Нефертити, например. Я б тебе нашла какую-нибудь кастрюлю на голову. Но если честно, я в шоке. Мне кажется, мы все тебя не знаем. Не только я, но и твой муж. Ты себя еще покажешь, тьфу на тебя… Это я не плююсь, а отвожу от тебя сглаз.
Поздно вечером Андреас как всегда долго смотрел на огонь в камине, поглаживая и успокаивая лежащего рядом Урсуса в пластиковом воротнике после тяжелой операции на суставе, спасти который не удалось. Теперь вместо него – имплант. Надо, чтобы прижился. Придется научиться с ним жить. Пес вздрагивал и поскуливал во сне, открывая глаза, как только Андреас переставал его гладить.
Андреас смотрел на пламя не щурясь. Он как будто вел диалог с огнем: слушал подсказки, рассматривал в ярком поле то, что было, вспоминал то, что будет… Это появилось давно, когда стало ясно, что он выжил после испытания огнем. Под душем он видел теперь свое тело со стороны: вот эти метки были страшными ожогами. Не сгладились за столько лет. Остались, как записи в дневнике.
