Дождь к вечеру вновь распоясался, усилившись до мощного ливня, бившего по телу, как миллионы тончайших стрел. Оказавшись в карете, мы почти не слышали друг друга – настолько оглушительно барабанило по крыше, – так что я отмахнулась от очередных бессмысленных слов Акселя и погрузилась в неглубокий сон, прерываемый каждой встречной кочкой.
По мере приближения к дворцу мне становилось легче. Будто тоненькие ниточки между мной и Ником вступали в связь, гуляя по моим нервам, высвобождая из-под гнета усталости. Я посвежела, а щеки порозовели, и я даже повеселела, из-под прикрытых глаз наблюдая, как зло перебирает пальцами по обивке кресла телохранитель.
Он немолод. В его волосах уже видна легкая седина, а под глазами набухли мешки. В прошлом мужчина участвовал в войне против песков, лично огнем жег демонов, и теперь это пламя обитало на дне его бирюзовых зрачков. У него упрямая линия губ, вертикальная складка между бровей. Его тревога объяснима: он переживал за меня, как за свой потерянный отряд, что был утоплен в зыбучем песке полевым командиром демонов.
Но каждый раз, когда я пыталась побольше разузнать о том, с чем столкнулся мой телохранитель, он замыкался в себе, прячась за холодной маской видевшего смерть воина. Это сильно печалило, ведь я отчаянно искала человека, опытного в таких делах, с кем могла бы разделить все то, через что прошла сама.
Я видела так много смертей и так остро чувствовала собственную беспомощность и смертность, что иногда могла часами сидеть на месте, погруженная в мрачные воспоминания, в которых вновь лежала на снегу, видя сражающихся драконов в черном небе. Пронзительный ветер прорывался из прошлого в реальность, морозя грудь и сбивая дыхание. В такие моменты я деревенела. Начинало казаться, что мой поступок был бессмысленным, и я не спасла Артана, а лишь отсрочила неизбежное. Глядя на Никлоса, я не верила, что он отступит и не попытается нарушить Сделку. Признаться честно, я и сама постоянно думала, как можно вырваться на волю.
Карета останавливается у королевского крыла. Выглянув в золоченое окошко, я вижу, сколь многими красками и огнями украшены потерявшие листву деревья в саду и как ярко сияют огни хрустальных люстр из окон верхних этажей. Аксель открывает дверцу и предлагает вновь на руках отнести во дворец, но я самостоятельно спускаюсь на гравий и без посторонней помощи поднимаюсь по лестнице, не дожидаясь, пока мужчина раскроет надо мной зонтик.
Распахнулись двери, и в желтом ореоле появился секретарь Август. Его светлые, прилизанные волосы вспыхнули золотом, когда он склонил голову, а в глазах мелькнула неподдельная тревога, стоило ему разглядеть меня как следует. Он поджал губы и с укоризной глянул на Акселя, будто виня в том, что я так плохо выгляжу. Однако ни словом, ни жестом секретарь не выдал своего беспокойства. Только раскрыл ежедневник, корректируя планы, да вызвал слугу и наскоро написал записку, приказав отдать ее кэрру Богарту.
– Ради вас бал состоится на час позже. Король не может выйти к гостям без своей невесты, – сухо и по-деловому заявил он, жестом приглашая за собой. – Надеюсь, то, что вы делаете, того стоит, учитывая, что стоит на кону?
Телохранитель не был посвящен в мои планы, однако я поняла истинную подоплеку слов Августа и внутренне сжалась. Увы, я не наделена холодной прагматичностью доктора Флара, который, хоть и был в восторге от моих способностей, тем не менее, проницательно заметил, сколь много я вложила в обычного смертного. Тем самым он подчеркнул, что иногда надо делать правильный выбор, даже если он кажется жестоким.
