– Ты че? У него ж «афганская» пенсия, и жилье, как законной супруге, мне перейдет. А ты думала, я дура, да? – и заливисто смеялась.
Закусив губу, я натягиваю под лестницей кеды, прячу полотенце за ржавым радиатором, поправляю классный и удобный спортивный костюм Вики, что, по счастью, надела перед выходом из ванной. Распутываю пальцами мокрые волосы, выхожу на улицу. У двери быстро нажимаю на домофоне «13», но в квартире Ви никто не снимает трубку.
– Анжелка куда-то уехала. Машины, глянь, нет… – подсказывают с лавочки сердобольные бабки.
Сбрасываю вызов, прячу руки в карманы черной олимпийки и, будто так и было задумано, ухожу.
Разгар июльского вечера, все спешат за город, к водоемам. Пожилые дачницы в трико, оставляя за собой шлейф из запахов костра, лука, укропа и петрушки, тащат на себе старые туристические рюкзаки. За руку гуляют влюбленные парочки, дети гоняют на роликах и велосипедах, в низком небе носятся стрижи – а я просто иду вперед, хотя идти мне некуда.
Где-то далеко моя солнечная Ви обустраивает новую комнату: ставит кровать по фэншуй, отодвигает стол от окна, срывает шторы, чтобы ничто не отгораживало от яркого света.
– Ох, Ви… Где же ты, Ви? – всхлипываю и набрасываю на голову капюшон.
Мысленно переношусь в другой часовой пояс – так я не заметила, как прошла пять трамвайных остановок, а теперь очнулась – сгущаются сумерки, с набережной тянет холодом и мутным запахом стоячей воды. Я в Кошатнике. Озираюсь по сторонам. Ноги гудят. Прижимаюсь грудью к мраморному ограждению, пытаюсь перевести дух, закрываю глаза. Открываю – и как на ладони вижу мой сонный город, сияющий огнями, нитями золотых бус. Завороженно разглядываю пейзаж, пытаюсь сохранить в памяти рифмы.
Сегодня в Кошатнике никого нет, только черный силуэт одинокого парня, точно так же застывшего над панорамой, кажется знакомым. Настолько знакомым, что я даже закашлялась.
Он оборачивается, хлопает ладонью по мрамору и смеется:
– О-ох, чтоб меня! Боевая подруга Таня! Какими судьбами ты здесь, Солнце?
Че направляется в мою сторону. В панике я делаю шаг назад, но вдруг на смену волнению приходят смирение и облегчение: даже если мы проведем вместе всего пару мгновений, хотя бы в эти минуты вынужденная ночь вне дома будет безопасной.
Улыбаюсь в ответ и снимаю капюшон:
– Гуляю. А ты?
– Тоже!
Че ловко подтягивается, садится на парапет. У меня закружилась голова: я до одури боюсь высоты. Мы молча смотрели на огромные ели вокруг площади. Я пыталась придумать, как продолжить разговор, но во рту пересохло, и голос пропал.
– Поздновато для прогулок, – непринужденно произносит Че, вырывая меня из трясины неуверенности, и снова сияет звездной улыбкой.
– Поздновато? – смеюсь. – Да ночь только начинается! – Он подозрительно покосился на меня, и я поспешно пустилась в оправдания: – Ты не так понял! Я не такая… я к тому, что впереди ночь, а мне идти некуда.
– Боже, какое офигительное совпадение! – пораженно восклицает Че, но в его тоне мне послышалась странная обреченность.
– Совпадение? Отчим тоже бросился на тебя с ножом? – спрашиваю, и слова тут же встают поперек горла: Че о моих проблемах знать совсем не обязательно. Кусаю губу и ищу слова для того, чтобы перевести сказанное в шутку, но Че все так же безмятежно отвечает:
– Нет, не с ножом. Мой предпочитает старый добрый солдатский ремень с пряжкой.
