И здесь обнаружилось новое затруднение из разряда тех, которых в столицах мира типа Лондона просто не ожидаешь: автобус останавливался по вызову. Если никого не было на остановке и никто не собирался выходить, он тупо проезжал мимо. Как у нас в деревне. Страшного в этом ничего не было, в любом случае незадолго до Тауэра мы должны были пересечь Темзу, но как-то это выглядело несерьезно, примитивно.
Сидеть же на втором этаже «двухпалубного» красного омнибуса гораздо интересней и поучительней. Хотя бы потому, что воочию видишь, как коротка человеческая жизнь. С такой высоты кажется, что все прохожие не пробегают у тебя перед носом, а точнёхонько попадают под передние колёса. Поначалу это захватывает дух, а через несколько минут становится нормой. Особенно хорошо кататься таким образом, когда у тебя в кармане «билет одного дня». Помнится, я как-то заполнял подобной поездкой «в никуда» час свободного времени перед посещением одного вечернего заведения и настолько расслабился, размышляя и слушая речи одного очень чёрного лондонца, умудрявшегося разговаривать с подружками по двум мобильникам одновременно, что не заметил, как водитель просигналил «в парк». Выскакивать пришлось чуть ли не на ходу. А я-то думал, что тихо сделаю круг и вернусь к исходной точке! Самое неприятное было то, что в том месте, где я спрыгнул и стал ждать нового красного жука, все мои новые друзья по несчастью оказались неграми. Добро пожаловать в Хэмпстед, белая обезьяна, читалось на их добродушных лицах.
Поездка по южной части Лондона, признаться, ничем особым не запомнилась, кроме ожидания Тауэрского моста. Мост хорош по всех отношениях. На него приятно смотреть, его удобно фотографировать, над ним интересно пролетать, а под ним – проплывать. Моим друзьями из Питера он наверняка навеет тоску по дому, потому что Тауэрский мост умеет ещё и подниматься. Когда видишь его в первый раз, не можешь отделаться от ощущения, то он – ровесник Лондона или уж во всяком случае самого Тауэра, настолько его башни-близнецы, удерживаемые двумя шлейфами сзади и словно протянувшие друг к другу руки замечательно стилизованы. Вероятно, потому что среди пяти строивших его архитекторов не был замечен наш хороший знакомый – Джон Нэш. Кстати, дольше всего выбирали дизайн моста. В 1876 году был затеян конкурс, на который разные умельцы предоставили 50 проектов. Пока ругались и ссорились, прошло восемь лет. В итоге победил дизайн сэра Хораса Джонса, по совместительству городского архитектора и члена отборочной комиссии. Джонс умер через три года, а сменивший его Джордж Стивенсон взял да и заменил обычный кирпичный фасад моста на викторианско-готический. Казне постройка обошлась по тогдашним ценам в 1 184 000 фунтов, что сегодня потянуло был на 100 миллионов. Последнюю цифру стоит запомнить и держать в голове до тех пор, пока мы с вами ни остановимся в задумчивости перед зданием шотландского Парламента в Эдинбурге.
Как и всё новое, Тауэрский мост был воспринят многими критиками конца XIX века в штыки. Его даже называли «самой абсурдной конструкцией, когда-либо перебрасывавшейся через стратегическую реку». Авторов обвиняли в «претенциозности и подмене фактов», скорее всего, имея в виду уже тогдашнее несоответствие дизайна современной эпохе. Что ж, зато вы его всегда узнаете и отличите от миллиона других мостов. Правда, Тауэрский мост часто путают по названию с Лондонским мостом, который расположен следующим вверх по реке. Говорят, что купивший в 1968 году готовый под слом старый Лондонский мост Роберт Маккаллок (для перевозки в основанный им же городок в Аризоне), долгое время считал, что приобрёл Тауэрский мост.
