Но наверняка Юлька убедилась, что бабуля – ведьма, когда ей было лет семь. Было лето. Бабка взяла Юльку с собой в деревню Климовку. В этой деревне бабка родилась. Даже какая-то родственница здесь жила, но бабка с ней почему-то знаться перестала. В двадцать лет Нинель уехала в город и вернулась, только чтобы похоронить свою мать. Когда дом опустел, бабка стала иногда приезжать в Климовку. Зачем? Не понятно. Старый дом она обживать не хотела. Он стоял с заколоченными окнами, сырел, оседал в землю и зарастал сорной травой. Дом Юльке казался живым, он скрипел, шуршал, жаловался на свою заброшенность. Дом чах, а бабка в родной деревне молодела и… даже добрела.
Бабка собралась за травами, Юлька с ней. Только, говорит, надо дом закрыть. Дала Юльке амбарный замок и ключ, а сама куда-то за дом ушла. Юлька замок на дверь повесила, ключом закрыла. Тут вдруг кто-то как застучит кулаком в дверь изнутри. Юлька со страху чуть не умерла. А это бабка кричит: «Жулька, дура, зачем ты меня в доме закрыла?!». У Юльки чуть сердце не выскочило, она ключ схватила и давай замок открывать. Руки трясутся, не слушаются, пока с замком возилась, бабка как ни в чём не бывало к ней из-за спины подходит и говорит: «Сколько тебя ждать можно, ума нет замок закрыть, что ли?». Юлька аж подпрыгнула и ключ выронила! «Дура косорукая! – кричит бабка, – мы так до вечера ничего не успеем». А сама довольная, хихикает.
Дом задней стеной выходил в лес. Там даже окон не было, только дикие заросли и старая, развалившаяся баня в отдалении. Как бабка в дом попала, Юлька понять не могла. Одно слово – ведьма.
Потом они пошли в лес.
Ах, какая благодать была в лесу! Летняя жара под сенью деревьев отступила. Солнечные лучи, проникающие сквозь кроны деревьев, как сквозь кружево, ласкали стволы, листву, тепло прикасались к коже, будто целовали. Лёгкий ветерок прогонял тепло, дарил свежесть. Наперебой гомонили птицы, озорно и радостно. Тропинка извивалась вглубь леса, обещала что-то новое.
Бабка была на удивление благодушно настроена. Когда углубились в лес, стала рассказывать про грибы, травы, которые встречали.
– Жулька, возьми лопатку. Видишь, там, по правую руку цветочки жёлтенькие? Это завязный корень, или его ещё шептухой зовут. Подкопай и корень выдерни. Высушим, будем зимой настаивать и горло полоскать. Лекарств на вас не напасёшься!
– А вон на берёзе чага растёт, посмотри, какой крупный гриб, – показывала бабка на толстый берёзовый ствол с тёмно-коричневым наростом. – Сейчас я его срежу. Буду отвар делать и пить от желудка.
Бабка ловким движением срезала гриб с берёзы и бросила в корзину.
– О, а это для тебя специально, папоротник! Будешь с котами и собаками дворовыми целоваться, у тебя глисты заведутся. Я тогда тебя заставлю неделю папоротник жевать, пока их не вытравишь. А он горький!
– Подумаешь, – усмехнулась про себя Юлька, – папоротник какой-то! Может быть, он и ничего на вкус. Можно и пожевать. Лишь бы бабка кошку с котятами, которые в подвале живут, и собаку Кузьку не трогала, а то всё обещает, что отравит.
Бабка будто прочитала Юлькины мысли.
– А это крысятник сизый, – указала бабка на редкие кустики с узкими листьями и мелкими синими ягодами. – Да не хватай! Он ядовитый. Им можно целую деревню отравить, если десяток ягод в пирожки добавить или листья помолоть и в хлеб запечь. Сильная трава. Из него отраву для крыс готовили, поэтому так и называется.
