Солнечный ход - страница 8
И гальки крик плеснет прощально:
– Ах ты…
запрыгает, – паскуда, пидарас!
Уставший капитан в который раз
заметит шефу: «Надо брать охрану,
чтобы картинка не ломала раму
беззвучия в лучах ночных светил, —
ни то со дна, что я не досмолил,
пробьются маршем строевые фразы,
и купленный в Зимбабве крокодил,
съест все сословья,
вдохновляя массы —
на плац и клацать до утра нутром…
Так пусть молчит,
пока не знает места
своим рыданьям страстная невеста.
Ей время плыть
с арабским женихом,
как воск со свечки в голубую чашу
мечети…» Мать! Забрали Машу нашу
туда, где нет ни свечек, ни икон.
Зачем менять миры, шары, закон,
когда и тут достаточно простора
для встреч с абсурдом,
для momento more,
когда и здесь от каждого окна…
То зубы ноют, то болит спина.
Вместо
Ты поставил меня на границе
между временем и пространством.
Я такой нагой на пустой странице,
что безумно хочется стать засранцем.
Что ты делаешь, друг мой ситный?
Мне до фени твои приколы,
мне до фени твой ужин сытный,
мне до фени твои уколы.
Или сам ты забыл, замулил,
и себя ты повел нечестно, —
то ли пули, а то ли дули,
то ли вместе, а то ли вместо.
Кто потянет такие муки?
Для чего же ты мне подбросил
слов нечаянных злые звуки,
слез отчаянных из-под весел?
Бесенку
Надеюсь я, что твой бесенок
сумеет выпрыгнуть туда,
где улыбается спросонок
ему зеленая звезда —
зеленый глаз вселенских истин.
И вдруг поймешь ты, что всегда
на свете был ты кем-то мыслим,
как солнце, воздух и вода.
Работа над ошибкой
О, как же я хотел вплестись
в извивы пламенных проклятий,
чтобы соединилась жизнь
моя с восходом на закате.
Преодолев земную ночь
я стал смотреть на вас с улыбкой.
И в каждой бляди видел дочь —
и в ней работал над ошибкой.
Ты научишься думать стихами
Ты научишься думать стихами,
наступая ногой на огонь.
Будешь ласково спорить с веками,
положив их себе на ладонь.
И поглаживать, словно котенка,
не открывшего пасмурных глаз.
Ты научишься видеть в потемках
самых ярких и трепетных фраз.
Беатриче
Сколько раз
я тебя поднимал над землей,
Беатриче моя, Беатриче!
Ты была мне сестрой,
ты была мне женой,
ты была мне отрыжкою птичьей,
из которой
построили землю стрижи,
звонким ласточкам
трепетно вторя.
Мне слюна твоих истин
дороже, чем жизнь,
и понятнее здешнего горя.
Сколько раз
я вычерчивал светом мечту,
но она оставалась мечтою.
Сколько раз
отправлял караваны по ту
тишину неземного покоя.
Может быть, моя мысль
была слишком трудна
для того, чтобы
здесь воплотиться.
Беатриче моя, ты навеки одна,
наша самая синяя птица.
Маленькая сказка
Мне нравится слышать,
как замедляется стук
сердца, прижатого к уху
моей души.
Я буду по долу бегать
от всех разлук,
размахивать майкой
и складывать шалаши…
Бездомный шмеленок
станет заглядывать в теплый мир,
любой паучонок,
любой муравей – как в сказку,
а я буду с ними шутить,
выходя из ветвей,
порой надевая,
порою снимая маску.
Жанне
Самой страшной наукой была для меня
та, в которой рукою касалась огня.
Я смотрела в себя, я пыталась понять,
как ее от огня, испугавшись, отнять.
Жанна д ́Арк – это шкварка
в небесном пюре.
Так и бегает с вилкой по шару кюре,
залезает на крыши и тычет туда,
где лишь воздух и солнце,
луна и вода.
Отобедать извольте плодами земными.
Вам уже никогда
не подняться над ними.
Над светом на волоске
Я себя за волос с макушки
привязывал к небу,
я летал над светом на волоске,
я губами в губы
встречался с летом
одичалым родинкой на виске.
То весна травинкой
меня касалась,
то хмельная осень
смотрела в грязь,
Похожие книги
«Лефортово и другие» – пятая книга автора. В ней собраны большие поэтические произведения. Основа книги – поэма «Лефортово». О Москве, истории России, тюрьме, месте мыслителя во времени и социальной среде. Космический и земной взгляд на Россию и русского человека, на человека в бескрайнем мире, ограниченного условностями, законами, нравами.
Книга «На петле времени» Дмитрия Барабаша – поэтическая оценка настоящего с точки зрения вечного.Трудный вымысел мой несущественней уличной пыли. В сладком или, как в Ниле петляют иные миры, о которых боясь и смеясь на земле говорили всякий раз, когда плыли под черной водой корабли. Когда скат поднимал из песка иероглиф сознанья, нарисованный бликом восхода в хрустальной волне – на губах ощущалась улыбка всего мирозданья и всех будущих жизней, уж
«Солнечный ход» – четвертый поэтический сборник Дмитрия Барабаша.Автор ведёт порой скрытый, порой явный диалог с известными художниками и мыслителями прошлых столетий, вместе с ними иронизирует над догмами, весело перемигивается с великими, подхватывает и развивает их мысли и образы, поворачивает знакомые слова неожиданными гранями, обнаруживая их глубину и вечную актуальность.«Солнечный ход» – творческий отчет автора, подготовленный им к своему
1980-е. Холодная война стремится к кульминации, порождая немыслимые изобретения. Одно из таких сокровищ, корабль «Парящий», тонет и пропадает на десятилетия.Отголоски этого изобретения стали привычными, как мобильные телефоны. Это портативные стабилизаторы давления, вытеснившие акваланги. Пара подобных изобретений спасает от неминуемой гибели двух девушек, сброшенных за борт своего корабля, но спасение их ждёт не наверху, где светит солнце и ласк
Книга – сериал для тех, кто проводил летние каникулы в деревне у бабушки и скучает по историям, которые слышал в детстве.Каждый герой – особенный. Суровый хозяин своей непомерной жадностью губит близких. Набожная вдова рискует жизнью, чтобы прокормить четверых детей. Юную сироту хитростью выдают замуж за нелюбимого. Невинная игра детей приводит к печальным последствиям. И другие захватывающие истории в книге-сериале «Из деревни»