Он протянул ко мне руку, и я вложила в его ладонь свою. После посмотрела на ошеломленного Элдера Гендрика и чуть виновато улыбнулась:
– Вы, наверное, чудесный человек, ваше сиятельство, я еще мало знаю вас. Но если вы готовы принять мою дружбу, то я с радостью дарую вам ее. Но большее… простите, не могу. Не таите на меня обиды, я была с вами честна.
– Танцевать? – спросил меня Дренг, когда мы отошли от моего несостоявшегося жениха.
Я отрицательно покачала головой и указала взглядом на дверь:
– Увеселения танцами не заканчиваются. Идемте, я покажу вам всё, что приготовили мои родители.
– С удовольствием, – улыбнулся королевский любимец, и мы покинули бальную залу, оставив за спиной сияющую от удовольствия Амберли, моих родителей, гостей и человека с разбитым сердцем, которого мне было искренне жаль, но обманывать его было жестоко и неприятно. И хоть я мало знала Элдера Гендрика, но интуиция говорила мне, что я не ошиблась в своей оценке его качеств. В любом случае его раны врачевать будет кто-то другой, но не я. Мне было о ком позаботиться – о себе. Мое собственное сердце змеилось трещинами…
– Шанни… Шанни, проснись. Шанни!
– Что?
Я порывисто села, распахнула глаза и уставилась с непониманием на Амберли, трясшую меня за плечо. Сестрица забралась ко мне на кровать, села, скрестив ноги, и удовлетворенно произнесла:
– Наконец-то ты проснулась.
– Ты очень старалась, – проворчала я и упала обратно на подушку.
– Не спи, – тут же заявила едва повзрослевшая нахалка.
– Отстань, – буркнула я и повернулась на бок.
– Ша-анни, – протянула Амбер и дернула с меня одеяло. – Ты не можешь оставить меня в такую тяжелую для меня минуту. Я боюсь.
Вновь сев, я внимательно посмотрела на нее. Сестрица вздохнула и отвела глаза.
– Ну? – строго вопросила я.
– Мне страшно, – сказала она, не глядя на меня.
– Подробностей.
– Мне страшно смотреть, что мне прислали и прислали ли вообще, – призналась Амбер.
– Ты боишься подношений? – уточнила я.
– А вдруг их нет? Ни одного цветочка, представляешь? Как же я буду жить после этого? Вдруг я совсем не произвела впечатления? Я умру, сестрица, я точно умру от стыда и огорчения… Ай! – вскрикнула она, когда я швырнула в нее подушку. – Шанриз! – возмутилась Амберли. – Как тебе не совестно?! Я ведь душу тебе изливаю, открываю затаенные страхи, а ты… Ай! Шанни! – Ее милость сдула с прядку, упавшую на глаза после атаки подушек, воинственно схватила одну из них и, злорадно ухмыльнувшись, запустила ее в меня.
– Это война, ваша милость, – сузив глаза, отчеканила я.
– Как есть, ваша милость, – решительно ответила баронесса Мадести. – До последнего пера.
– Ну, держись, Погубительница сладких снов!
Я вскочила на ноги, вновь перехватив свое мягкое оружие, Амберли последовала моему примеру, и бой закипел…
– Девочки!
Возмущенный возглас старшей баронессы Тенерис застал нас в момент моего триумфа, точней, в момент, когда я шла к своему триумфу. Навалившись на сестрицу, сбитую с ног, я привычно запустила пальцы ей под ребра, и Амберли заходилась от хохота, повизгивая и похрюкивая время от времени. Однако голос моей матери оборвал наше щенячье веселье на самом его пике.
Мы воззрились на ее милость: сестрица вывернула голову, чтобы выглянуть из-под меня, я просто подняла взгляд. После откатилась в сторону, освободив Амбер, и мы обе поспешили встать с кровати. Красные от нашей возни и от смеха, взмокшие и лохматые, с перьями в волосах – вряд ли мы были похожи на придворную даму и девицу на выданье. И если сестрица повинно опустила глаза, то я широко улыбнулась и подошла к матушке, чтобы получить свой утренний поцелуй.
