Они разложили цветы на могилы матери и деда, затем Турал положил два цветка на безымянную плиту, на которой не было ни надписей, ни QR-кода.
– Знаешь, чья могила? – спросил Эмин.
– Нет, дед купил участок ещё при жизни, наверное, могила кого-то из его родственников.
– Ас-саляму алейкум, – послышалось из-за ограды.
У калитки, держась за решётку ограждения, стоял щуплый старик с загорелым продолговатым лицом, одетый в чёрную стёганую куртку с закатанными до локтей рукавами, и держал на плече садовые грабли.
– Здравствуйте, – ответил Эмин.
– Я заметил, вы искали чью-то могилу, но, кажется, уже нашли, – сказал старик, заходя за ограду.
– Да, нашли. Спасибо, – попытался избавиться от любопытного старца Турал.
– Сюда много лет никто не приходил, – прохрипел старик, прислоняя грабли к ограде, – только адвокат приезжает каждый год, читает молитвы из Корана.
– А кто ухаживает за могилами? – спросил Эмин.
– Я ухаживаю, не бесплатно, конечно. Адвокат довольно щедрый человек.
– А почему адвокат, он вам так представился?
– Да, он второй. До него был другой. Лет двадцать назад федералы пригнали сюда экскаватор, хотели вскрыть эту могилу, – старик указал на безымянную плиту. – У них на руках было решение суда об эксгумации. Тогда и появился тот, первый, и не один. Он привёл сюда два десятка мусульман. Здесь такие страсти кипели – настоящий пикет был! Они не позволяли осквернить могилу, дело до драки дошло. Многих арестовали, но за это время сюда ещё больше народу подтянулось. А потом в новостях показывали этого человека. Он оказался адвокатом семьи и добился отмены решения суда, доказав, что могилы находятся на территории частного земельного участка, принадлежащего супруге одного из покойных. Так что у нас в штате закон хорошо охраняет частную собственность.
Эмин с Туралом переглянулись, не решаясь спросить.
– Вижу, что вы не чужие, – сказал старик. – Но я тоже не знаю, кто в этой могиле. Братья, когда заказывали плиту, говорили, что могила старая и имени они не знают. Думаю, адвокат тоже не знает, перед молитвой имени усопшего он не упоминает, хотя это неправильно.
По тропинке вдоль ограды прошла женщина в зелёном плаще, с тёмным платком на голове. Окинув их из-под темных очков оценивающим взглядом, быстрыми шагами направилась в сторону ворот кладбища.
– Это жена нашего шерифа. Настоящая су… – глядя ей вслед, произнёс старик. – Тут у них сын похоронен.
– А та камера слежения работает? – спросил Турал, указывая на белый столб поблизости.
– Да, её периодически обслуживают.
– Нам пора, спасибо большое, – поблагодарил его Турал и торопливо пожал ему руку.
– Рад был поболтать, молодые люди, – не отпуская его руки, ответил пожилой смотритель. – Усопшие – народ необщительный, только слушать умеют. Но им все равно приятно, когда их навещают, – и, посмотрев ему в глаза, добавил: – Я помню твоего отца – у тебя его глаза.
Выйдя за ворота кладбища, они заметили ту же женщину. Она стояла перед их автомобилем и фотографировала номерной знак. Увидев их, она поспешила сесть за руль припаркованного рядом автомобиля. Через мгновение её кроссовер сорвался с места и уехал прочь.
– Лучше нам поторопиться, – сказал Эмин, отмахиваясь от поднявшейся пыли. – Надо вернуть машину и успеть на рейс до Нью-Йорка.
Не теряя времени, они запрыгнули в авто, покинув парковку через двадцать минут выехали на автостраду. Хмурый небосклон затянулся ширмой сумеречного полога из серо-свинцовых туч. С неба посыпалась морось, выбрасывая на стекло мелкие бисеринки.
