Куда унесет меня Ветер Аверин? Станет ли для меня борт “Совы” новым домом? Напрасно мой капитан за меня опасался, образование Красного круга не зря считалось одним из самых лучших в метрополии. Выживать нас тоже учили. А жизнь в замкнутом пространстве фрегата ничуть не хуже существования в стенах монастыря.
Вспомнив, что видела в библиотеке бумажную книгу с интересным названием: “Практическая психология экстремальных ситуаций”, прихватила с собой новый подарок Аверина и направилась в библиотеку. Мой собственный храм.
Проходя мимо двери выхода из капитанских апартаментов услышала шум. Замерла. Кто-то явно пытался открыть эту дверь, и вовсе не простым касанием зоны идентификации.
— Петрович… — за все время, прошедшее после отвратительной истории с душем в первый же день моего пребывания на фрегате, я ни разу не обращалась к ИскИну. Но Аверина дёргать опять было совестно.
— Светлых мыслей, психолог Аверина — мгновенно отозвался дух корабля. Или его разум, я еще не поняла. — Я слушаю, только быстро.
— Кто-то пытается взломать вход в наш сектор. Капитан час назад изменил коды входа и заблокировал вход.
— Понял.
Секунду спустя за дверью раздалось странное жужжание, треск каких-то разрядов, звук борьбы и все затихло.
Слушая напряженно я присела на приступок того, что должно быть бассейном и затаила дыхание.
— Все в порядке, больше подобное не повториться. — отрапортовал браво Петрович. Еще пожелания?
— Доложить о произошедшем капитану!
Я уже догадалась о том, что тут произошло и скорей разозлилась, чем испугалась.
— С первой секунды вашего сообщения.
3. 3. Выбор
Сова. Имперский фрегат 27-313, класса Аngelus-Iustitia Inspector Victoriam. Периферия двойной звездной системы Кеплер 47
— У тебя есть выбор, — Аверин, сидевший на капитанском месте в центральном, старался назад не оглядываться. А очень хотелось взглянуть на того, кто пытался устроить бунт на его собственном корабле.
— Согласно инструкции, корабль не может выйти в прыжок без врача. Я…
— Ты обманул меня! — Макар все-таки обернулся. — Воспользовался нашей давней… — он осекся, присматриваясь внимательно. — Нашим знакомством.
Когда Ойле так изменился? И ведь не сказать, что давно. В последний раз они пересекались после истории на Майране. Все же немало воды утекло. Времени сколько прошло… Серого, душного времени, в котором себя он чуть было не потерял.
— Не понимаю, о чем ты, — старательно пряча глаза Ойле разглядывал свободно болтающиеся на его на длинных руках блокирующие браслеты.
Все-то он понимает. И то, что подделал запись анкетных данных на чипе, и то, что солгал капитану. И даже то, что лжет ему снова.
Макар подал знак Петровичу, на рабочих панелях всех вахтенных загорелся особый сигнал, приказывающий освободить всем центральный. В рубке было немноголюдно, почти весь экипаж бился над запуском основного реактора. Остался лишь вахтенный Игореша да Гесс, тревожно взглянувший в лицо капитана. Тот молча и практически незаметно кивнул.
В давящей тишине они вышли, оставив Аверина наедине с бывшим другом. Другом ли? Он все вспомнить пытался то чувство, то ощущение, что связывали всю их тесную школьную компанию. А ведь не было никакой дружбы. Так, приятельские отношения одноклассников. Как там говорит древняя поговорка? “Друзья познаются в беде”.
Абсолютно.
— О том, например, — проводив взглядом широкую спину биолога, скрывшуюся за панелью аварийного выхода, произнес тихо Аверин — что ты скрыл от меня свой Голодианский арест. О том, что сбежал на Барейн, и там жил все это время. Зачем ты вернулся сюда?
