Есть облака – похожи на медуз;
На кружевные юбки балерины.
Куда ж они сегодня держат курс?
К Замбези? На Курилы? В Аргентину?
Там – в облаках – каналы для воды;
По берегам – инжир и шампиньоны.
А может, не каналы, а пруды!
И рыбы в них на триста три вагона.
А вдруг там не пруды, а океан?!
Бегут в волнах пиратские фрегаты?
А если к рифам выведет туман,
То мне на крышу ссыплются дукаты.
Но капитаны твёрдою рукой
Ведут суда к затерянным атоллам —
Туда, где только грезится покой,
И никому ходить не надо в школу.
Вокруг меня бурлит волшебный мир.
(Внизу – дома, но я домов не вижу.)
Мне – семь. Сто книг зачитаны до дыр.
Одна – Под головой. Лежу на крыше…
Начальник заставы пьёт сумрачный спирт, начиная с шести утра.
На его щеках вырастает в ночь берёзовая кора.
Сбив кору топотом, он берёт автомат и, с мантрою на устах,
Идёт сквозь ветер и дождь посмотреть: как там – на дальних постах?
А на дальних постах, в запретной тиши – три боевых дрозда.
У них в арсенале – плазменный жезл и утренняя звезда.
И врагу не пробраться через заслон, пока дрозды начеку.
Я знаю, я сам когда-то служил с ними в одном полку.
На небе кто-то танцует вальс под скрипку и аккордеон.
Начальник заставы летит во мгле, как золотой грифон.
Солнце к овиди тянет луч – режет глухую тьму.
За тьмою – твой дом. Но дрозды не спят – охраняют мой путь к нему.
Звёзды сидят на крыше,
шипят на кошек, коготками царапают жесть,
трутся о трубы, везде оставляя шерсть.
А ещё прыгают вниз и купаются в лужах. Вода,
между тем, холодна.
И, знаешь, эти звёзды уже перегрызли все провода,
что к солнцу идут от земли.
(Помнишь, ещё Алишер Навои
рассказывал нам об этом.)
Спи,
я укрою тебя, связанным из шерсти звёзд, пледом.
И
тут, словно на рикше,
на ветре выезжает луна.
Звёзды, выпрыгивая со дна,
разбегаются кто куда —
окрест.
Начинается настоящий квест.
Или West
Side
Бернстайна.
А я перехожу на декабрьский сайт.
Но пока это – тайна.
2013
Утро. Балкон. Сигарета.
Градусов – без пяти двадцать,
Хорошо, что «плюс».
Сентябрь – эпилог лета.
В восточных золотых декорациях
Дождик с ветром играют в блюз.
Сердце – осенним листом —
Колышется на ветру.
– Только скажи, и сегодня я не умру.
– А потом?
(Иногда и молчанье – страшней пистолета.)
– Ну, мало ль что будет потом…
Ветру всё надоело.
Он
Подобрал стрелы,
Ушёл по крышам, шаркая гэта.
В небе след пеликаний —
Куда-то в Африку или Цейлон.
Льёт, расставляя по стёклам капельки препинаний,
Оставшись без ветра, дождь.
Небо сегодня проточно.
– А вот я знаю точно:
Ты никогда не умрёшь.
2013
Я долго жил в озере. Не помню точно: Байкал или Лох-Несс…
По вечерам на спинах моржей там плавал синий стрекозий лес.
Сверху падала вечность, заплетая в косы окрестные берега.
Каторжники, попавшие в эти края, говорили: о, чёрт!.. И ударялись в бега.
Золотые кувшинки бродили в тени – по густому от света дну.
Притяженье луны было непререкаемым, когда ей казалось, что я тону.
Но я просто жил в озере. В самой утончённой его глубине,
Читая, как теория слуха влияла на пейзажи Моне.
Ночи здесь были, как красный луч светофора, как плаха, что ждёт топора.
И однажды я вышел за двери воды, не дожидаясь утра.
На улицах пело эхо. Тучи по крышам танцевали брейк.
Я просканировал утренний город, как когда-то мыс Горн – Френсис Дрейк.
И тогда ты сказала: завтра Духов День и проводы Костромы.
Небо летом немного горчит, но это – наши дымы.
