– Почему? – спрашивает нежно, а я снова смотрю на неё снизу.
– Тонны чужой мудрости навевают на меня тоску, – говорю. Пусть лучше считает, что я легкомыслен, незачем ей знать, сколько времени я провёл за бумажными и электронными страницами, пытаясь заполнить пустоту. – У меня есть своя жизнь, и я намерен её жить. Ну, а музей… Была в Эрмитаже?
– Нет, – Жанна качает головой, и освободившиеся от ветра из причёски пряди чуть колышутся вокруг порозовевшего лица. Да, это всегда так, мы живём в одном из красивейших городов мира, но не видим его, копошимся у его стен, как муравьи, занятые своими муравьиными делами. А Жанна, подумав, говорит: – В чужой мудрости можно найти свои ответы.
Да, возможно. Я не нашёл пока.
Я представляю себе радость Жанны, её восхищённое личико, когда она увидит Эрмитаж.
– Да, в Эрмитаж я с тобой сходил бы, – говорю и решаю: – Значит, сходим!
Закрываю снова глаза, подставляю лицо солнцу и её нежным рукам.
– Пей кофе, пока он не стал совсем холодный, – предлагаю ей и продолжаю: – А ещё я привёз тебя сюда, потому что хочу провести с тобой время… узнать тебя лучше.
Жанна что-то рисует тонким пальчиком на моём лице, обводит губы. Я ловлю вредный пальчик, целую с закрытыми глазами, хочу взять его в рот. Она отнимает палец, влажный от поцелуя, мягко трогает им татуировку.
– Что это? – спрашивает и наклоняется, рассматривает ближе.
– Это ты. У меня на сердце, – говорю ей, улыбаясь. Но она в ответ улыбается грустно.
– Ты совсем ничего про меня не знаешь.
Хм…
– Ты боишься темноты, любишь высоту, свою бабушку, не любишь быть в толпе и кушать в общественных местах. Ты тихая, но не безропотная. Думаю, ты добрая, жалко тебе всех. Дай, угадаю – наверное, кормишь бездомных животных… кошек там, собак.
– Они боятся меня, – говорит Жанна. – Разбегаются, только учуяв мой запах. Особенно кошки. Поэтому я кормлю только птиц. Голубей и уток в парке. А темноты я не боюсь, а опасаюсь. Но как ты…
– Догадался, – отвечаю. – Ты везде в квартире свет включаешь и задёргиваешь шторы. Думаю, и спишь при включённом свете. Да?
– Да, – и я снова ловлю её палец губами, она его отнимает, тогда я нахожу её руку и целую мягкую ладошку.
– И откуда ты такой взялся? – спрашивает вдруг. Я даже напрягся и глаза открыл, на неё посмотреть пытаюсь.
– Какой такой? – уточняю, глядя на неё снизу. Вижу, на лбу у Жанны вертикальная морщинка, и смотрит она на меня с непонятной печалью.
– Как мечта, – отвечает она. И шевелится, пытаясь встать. Я сажусь и смотрю на неё, недоумевая. – Как сон.
Жанна поднимается на ноги и идёт прочь от меня, к центру поляны.
– Смотри, Макс, раз хочешь узнать, внимательно смотри!
Я потерялся, в первый раз в жизни не понимаю, что происходит. Эта девочка всё время задаёт загадки – сначала парализует меня в коридоре, провоцируя на какие-то спецэффекты, по словам Валета, потом убегает (и это тоже в первый раз!), а теперь вот это!
Жанна отходит от меня метров на пятнадцать и начинает раздеваться. Сначала наклоняется и развязывает ботинки, снимает их, переступая. Потом берётся за подол туники двумя руками, стягивает через голову и её. Я шокировано смотрю на неожиданное действо, исполненный худших предчувствий. Вижу, что был прав (да я давно это понял!) – Жанна не носит бюстгальтер. На автомате достаю телефон и включаю камеру, ставлю режим мульти-съёмки. Зачем я тогда это сделал? Вот кто бы мне самому сказал!
