Потом в кабинет, это не подождёт до завтра. Захожу, включаю свет, ступаю осторожно. Да, он здесь, наш Ажан, но выглядит старым камнем. Как старинный барельеф, изъеденный временем, дождём и ветром – словно в красивой сказке о каком-нибудь почившем герое. Подхожу поближе – и вправду камень, но почему он не исчез, раз его хозяин сгинул? Я, конечно, действительно мало знаю, и отец не научил меня, как обрести сущность, как развить и пользоваться творящей силой… но о нашем роде и о мече, ему принадлежащем, он рассказывал. Да, немного, но хоть столько. Помню, называл его всегда по имени или просто – «орудие рода».
Я – арат, это отец обозначил чётко, и о нашей расе больше не распространялся. Не просто арат, а из древнего, когда-то могущественного, рода. Фамилия происходит от слова на языке Первых, и этот язык земную латынь сильно напоминает. Необъяснимо. Надо же было попробовать понять, что я тогда сказал Жанне в коридоре! Провести аналогию с той же латынью, домыслить пробелы и неточности. Я что-то приказал ей, знаю, она убежала…
Задумавшись, я возложил на каменную рукоять меча обе руки. Орудие Рода, говорил отец, само себе хозяина выбирает, как правило, сильнейшего в семье.
– Ажан, – зову его хрипло. Веду руками по длинной рукояти, обхватываю гарду, сжимаю, касаюсь перекрестья лбом. – Он исчез, почему же ты всё ещё здесь…
Ай! Кольнуло что-то. Откуда здесь, на гладком камне взялся торчащий острый заусенец?
Отнимаю ладонь, смотрю на порез – небольшая, но рваная рана на правой руке будто сделана консервным ножом. Кровь течёт сильно, я поднимаю глаза на меч и вижу, как крупные капли стекают в ручеёк, достигший лезвия и впитывающийся в пористый камень. Оттуда вверх и вниз по двуручнику начинает расползаться темнота, сжирающая каменную плоть и обнажающая яркий, будто только что из кузни, металл. Сбегает вниз по лезвию сияющая голубая вязь, рождённая из незнакомо-новых завитков, отражается в зеркале отполированной заточки. Заполнилась рельефом рукоять, и я впервые вижу полным словом «Soulo»2 на ней, вплетённое в узор. Меч светится все ярче, вспыхивает буквами на гарде, сияет нестерпимо слепяще-голубым. Я прикрываю веки… только на мгновенье! И открываю снова в полной темноте. Но я же видел! Я себе не верю. Отступаю на шаг, и страшный грохот лопнувшего камня застаёт меня врасплох. Я пригибаюсь от летящих вдруг осколков.
Но ничего не полетело. Наощупь нахожу и жму на выключатель – нет, свет не включается, придётся проверять щиток. Включаю телефон, свечу фонариком на стену и под ней. Осыпался! Ажан осыпался пригоршней мелкой пыли!
Понятно, что отца в этом мире больше нет. Стою и чувствую себя на кладбище – могилу закопали, все, кто провожал, давно ушли, а я вот нет… мне некуда идти.
Вдруг замечаю, что раненую руку неприятно жжёт. Смотрю – на месте бывшей раны, в разводах крови, на ладони длинный чёрный крест, похожий на меч, но точно не уверен. Что происходит, не понятно, как всегда.
Все, спать! Чудес сегодня хватит! И электричество налажу утром, все потом!
Глава 10. Макс. Без остатка.
Я просыпаюсь утром рано и, что невероятно, бодрым. Свет загорелся сам собой, и крепкий кофе плюс нормальный завтрак дают надежду, что и дальше день сегодня сложится удачно. Я чищу зубы, бреюсь в ванной в мыслях об отце.
Не время сейчас раскисать, и траур не уместен. Да, это обидно, что не предупредил. И непривычно будет без него. Но главное, что отец жив, он не умер, просто далеко. Я уже взрослый, сумею выжить и позабочусь об Элен. К тому же он, может быть, когда-нибудь вернётся. Мы будем ждать. Да, будем дальше жить и ждать.
