По лицу дочери потекли слёзы. Ей было больно слышать такие указания, но она понимала их смысл. Бросить лучшего друга в беде, чтобы спасти себя и младшую сестру. Она никогда не думала, что может наступить день, когда она должна будет совершить такое непростительное преступление, но вот он, похоже, наступил.
– Всё так плохо? – спросила она, вытирая мокрые щёки и стараясь говорить ровно.
– Хуже. Сходку вчера разграбили. Я сомневаюсь, что они пойдут дальше в эту сторону разбойничать, но кто знает… Это теперь открытая война и нам следует быть ко всему готовыми.
Так мужчины уходили на смертельную схватку: крепко обняв женщин – матерей, жён, дочерей – с заклинанием, произнесённым шёпотом: «Береги себя». И ответным заклинанием сквозь слёзы: «Вернись живым!»
«Защити их, это и твои дети!» —обернувшись, мысленно сказал охотник лесному духу. На крышу землянки приземлился дрозд. Дёрнув крыльями, он посмотрел одним глазом на удаляющихся людей под горой, потом на затушенный огонь на пятачке, который испускал дух слабеющим дымком, и, довольный, юркнул прочь, слетев в обратную сторону под гору. Никак обернуться в кустах в другого зверя решил. Более грозного. Хотя навряд ли такие страшные звери есть на земле, чтобы прогнать банду вооружённых мерзавцев из лесу. Кого человек за своё время существования не успел полностью истребить, те сами боялись его. Тут нужна хитрость. Или неукротимое бешенство огненного духа.
Ручей на своём пути от лесного озера до реки тихо струился по оврагам, проросшим мхом, и петлял между холмами. Он был мелким – перейдёшь, ноги до колен не замочишь, – но редко полностью замерзал даже лютыми зимами. Подземный ключ на дне озера бил круглый год, и вода неутомимо текла, прогрызая себе сквозь лёд ходы. Сейчас до зимы было ещё далеко, но некоторые растения уже готовились к ней, день за днём теряя по листочку.
Косули, настороженно потоптавшись в лесу, не решились идти к ручью на водопой и пустились прытью прочь. В конце концов, можно напиться и в другом месте, где не пахнет дымом от костра, который развёл человек.
Светловолосый юноша ещё немного постоял за деревом и спустился в овраг, по дну которого протекал ручей.
– Косули, – сказал он, разочарованно бросив копьё в сторону.
– Ушли? – спросила женщина у костра.
– Да. Учуяли нас.
Женщина помешала кашу в горшке, не выражая никаких эмоций. Съестные припасы были на исходе, так что какая-нибудь добыча им была бы очень кстати. Но юноша не решался уходить на охоту и оставлять женщину одну у огонька. Вскоре неподалёку хрустнула ветка под неосторожной ногой. Сидевшие у маленького огня встревоженно обернулись. Тут же в овраг спустилась ещё одна женщина. Бегло улыбнувшись юноше, она в ответ на вопросительные взгляды бросила к ногам суму, села, открыла её и вытряхнула на свой подол содержимое – парочку грибов, горсть ягод, да пучок черемши.
– Ну вот, на завтрак нам этого хватит, – сказала она оптимистично. – Лишь бы мы не достались сами кому-нибудь на перекус. Где есть медвежий лук, там должны водиться и медведи.
Юноша фыркнул. Пусть идут эти медведи, шкура на зиму лишней не будет. Женщина – это была его мать – искоса смотря на него, тихо смеялась. Ей хотелось немного взбодрить присутствующих – и себя тоже, ибо радоваться чему-то пока не было повода. Особенно трудно приходилось женщине, которая этим утром взялась выполнять роль поварихи. Лишь неопытный юноша мог не замечать признаков того, что ей через месяц-два предстоит стать матерью, но женское чутьё нельзя было провести одеждой, которая относительно хорошо прятала характерную округлость живота.
