Кира кое-как оправилась от своего потрясения и тоже свернула к одному из тел невдалеке, которое шелохнулось. Толкнув тело перед собой ногой, она повернула его лицом вверх. Южанин был жив, но дышал сдавленно – он был ранен, получив удар чем-то твёрдым по голове, которым ему в кровь разбили ухо. Сейчас уже было не разобрать: то ли камнем, то ли копьём, то ли прикладом. Лучи солнца падали на его лицо, и он щурился, приходя в себя. Через несколько секунд, разглядев кто склонялся над ним, в его глазах отразился неподдельный страх, перешедший в ужас, когда девушка приставила ему нож к шее.
Последний разговор, для которого не нужно слов.
Последнее дело, которое она должна сделать сама.
Каждого детёныша ожидает день, когда родитель-хищник притащит полупридушенную жертву и бросит её перед ним – не в качестве еды, а для того, чтобы тот её убил. Это очень важный урок, когда принимается решение: становиться хищником – или жертвой.
Кира давно уже научилась подавлять в себе жалость к зверям. Удовольствия от убийства она не испытывала, но то были – звери. Чувство жалости по отношению к ним при убийстве оправдывается необходимостью и переходит в чувство благодарности за полученный дар – мясо, шкуры (или перьев – тоже нужная вещь для оперения стрел, если охотишься с луком). А что происходит при убийстве человека? Как оправдать его?
Именно этот урок проходила сейчас девушка, смотря в лицо поверженного врага. Кстати, не первого – за время отступления она уже нескольких сразила как из винтовки, так и из лука. Но там она делала это на расстоянии и могла себя успокоить тем, что только ранила их. Теперь она стояла на черте, переступив которую, уже нельзя было ступить назад.
Хищник – или всё-таки нет?
«Хищник, конечно ты хищник! – шептал лесной дух ветром вкрадчиво в уши. – Ты уже давно это поняла. В лесу-то какое самое главное правило? Либо ты съел, либо тебя съели. Прими это. Стань зверем – это будет проще!»
Почуяв свой шанс, он безостановочно теперь уговаривал своим невнятным первобытным голосом, предлагая неслыханные богатства и силы. Но невеста его не слушала. В её глазах стояли только две картины: убитой Азы и убегающей Веты. Казалось, будто время застыло, но на самом деле прошло не больше минуты, и все эти тяжёлые мысли пролетели по лицу Киры солнечными бликами. Изучив вдоволь игру судорожно дёргающихся мускулов на лице мужчины, который тоже пытался сказать что-то своё, рука девушки, не дрогнув, с нажимом скользнула в сторону. Из вспоротой сонной артерии потекла алая кровь, обильно заливая шею и капая на землю. Южанин конвульсивно дёрнулся, схватившись за смертельную рану.
Через минуту глаза жертвы смотрели уже потухшим взором на небо, не реагируя больше на яркие блики солнечных лучей, которые мельтешили сквозь листву по лицу; солнце взволнованно шептало ему что-то, торопясь успеть за последнюю дарованную минуту утешить своим философским взглядом на игру в жизнь и смерть на земле. Если прилечь рядом и подслушать – тайна окажется проста: считай, что умер счастливым – и божественный свет в ясном небе увидел, и невероятно красивую женщину в последний миг. Убийственно красивую, по-другому не опишешь.
Кира вытерла окровавленный нож об одежду мёртвого. Вот и всё. Вот ты и взрослая. Вчера ты ещё могла представить себя иногда девочкой, которую папа носит на руках – а теперь больше не сможешь. Ты теперь взрослая матёрая хищница. Встань, вытри рукавом слезу горечи и грязь с лица да посмотри на солнце, чтобы оно запомнило твой истинный лик. Людям можно показывать маски, но солнце не обманешь. Если кому-то приносить клятву с зажатой в кулаке землей, смешанной с кровью и слезами, – то ему.
