2
В церковном хоре пела недолго, виноват в том был цирк, прибывший в Курск и установивший на Георгиевской площади шатер с ареной, лавками для зрителей. В городе запестрели афиши, приглашающие поглазеть на паноптикум, панораму кораблекрушения, громадного питона, зебру, верблюда, пони, акробатов, фокусника, силачей, глотателя огня – факира, танцующих лошадей.
В первый день гастролей цирка Дёжка сменила черное одеяние на цивильную кофту, юбку, выскользнула за ворота и стремглав бросилась на площадь.
Представление настолько заворожило, что к концу его ноги сами привели Дёжку за кулисы.
Грузный, страдающий одышкой хозяин цирка пил квас, вытирал шею платком. При виде малорослой девчушки мсье Мишель (он же Мойша Шварц) ни о чем не спросил – все было ясно и так.
– Вижу, желаешь служить у меня. Сколько лет исполнилось?
– Шестнадцать, – еле слышно произнесла Дёжка.
– По виду меньше, впрочем, сие не столь важно. Что умеешь?
– Петь.
– У меня надо танцевать на коне, ходить по канату, летать на трапеции. Явилась не по адресу, ступай в летний театр, там дают концерты, поют, играют балалаечники и ложкари.
На следующий вечер Дёжка была возле театра с большой у кассы афишей с белозубой, ослепительной красоты женщиной в расшитом сарафане и кудрявым парнем с балалайкой.
Билет на галерку стоил двугривенный. Дёжка поднялась по крутой лестнице под самую крышу, прижалась к барьеру балкона.
Раздался третий звонок. В люстре погасли лампы. Грянул невидимый оркестр. Пополз вверх занавес.
У Дёжки сдавило дыхание: на сцене в два ряда стояли парни и девушки, все разодетые, как на афише. Из-за кулис вышел плюгавый дядька, встал перед хором, взмахнул руками – и полилась песня. Тотчас девушка забыла про монастырь с его строгим уставом, о неизбежном наказании за уход в город, настолько взяла в плен песня в профессиональной обработке, с аккомпанементом…
Когда концерт подошел к концу и все зрители покинули театр, одна лишь Дёжка продолжала сидеть на галерке – ноги точно приросли к полу.
– Уснула аль некуда идти на ночь глядя? – спросила уборщица.
– Мне б работу получить, на любую согласна, лишь бы петь, – призналась Дёжка.
– С этим ступай прямым ходом к хозяйке хора и музыкантов. Не пугайся, что с виду грозная – душу имеет добрейшую. Коль приглянешься – возьмет, а нет – от ворот поворот.
Александра Владимировна Лилина в свое время была запевалой, солировала, позже стала хормейстером, дослужилась до руководительницы хора, точнее, ансамбля, куда входили певцы, танцоры, трио балалаечников, гусляр, дудочник.
– Говоришь, не чураешься любой работы, не станешь от нее бегать? Хорошо, что к лени не приучена. Спой что-нибудь.
– Без гармошки иль балалайки? – удивилась девушка.
– Пой а капелла, что, понятно, сложнее.
«Не буду волноваться», – приказала себе Дёжка и несмело, затем громче затянула «Ехал на ярмарку ухарь-купец».
– Голос довольно сильный, чистый. По тембру смахивает на цыганский. И внешний вид цыганистый, лишь нос подкачал – сильно курносый, – говорила Лилина, разглядывая девушку. – С такими, как у тебя, данными грешно зарывать талант в землю. Беру. Вначале познаешь азы музыкальной грамоты. Не будешь лениться, покажешь усердие и дорастешь до солистки. Как зовут?
– Дразнят Дёжкой, крещена Надеждой, – прошептала девушка, еще не веря в свалившуюся удачу: вместо затхлой кельи оказаться в наполненном пением мире.
