Кутепов не придал значения совету.
Сознание покидало. Последнее, о чем подумал генерал, была досада на свою непростительную беспечность, наплевательское отношение к бдительности.
«Мне нет оправдания! Сам полез в волчью яму! Как мог считать Скоблина, этого подлого предателя, подлеца порядочным? И в результате попался на крючок…»
Кутепов еще раз дернулся и обмяк…
– Как долго проспит? – спросил старший в группе Яков Серебрянский.
– Не меньше часа, может, больше, это смотря сколько надышался, – предположил заместитель начальника КРО ОГПУ Пузицкий.
Возле моста Альма машина замерла в веренице остановившегося транспорта.
– Пробка или проверка документов? Не хватает, чтобы заглянули к нам в машину! – нахмурился Серебрянский, но резидент ИНО во Франции Зиновий Волович успокоил:
– Не могли так быстро хватиться пропажи. Видимо, впереди авария, разбирают ее причину. Пока с нами страж порядка, – Волович тронул за плечо сидящего впереди рядом с водителем «полицейского», – опасаться нечего.
– Помогли бы навести порядок! Языком владеете безукоризненно, лучше коренных парижан.
– Меня могут узнать: как-никак второй год тружусь в посольстве, – глухо ответил Арене (он же Альтер), но все же вышел, стал помогать регулировать движение и, когда машины сдвинулись с места, вернулся.
– Как объект?
– Спит точно младенец после мамкиной сиськи.
– Удача, что не поднял крик.
– И не вырвался, иначе с нас сняли бы стружку, понизили в звании, послали служить за Полярный круг.
За городом потянулись перелески, фермы, поля. В машине молчали, вновь заговорили, когда авто замерло у пустынного взморья в районе Трувилля.
– Где пароход?
– На подходе. Наши координаты известны, и время обговорено, ошибка может быть в десяток минут.
– Море неспокойно: поднялся ветряга, штормит. Трудновато будет доплыть, еще труднее вернуться…
Гривастые, с двухэтажный дом волны неудержимо накатывались на берег, разбивались о валуны, ворошили гальку, с шумом возвращались в пучину, чтобы снова понестись на безлюдный пляж, окатить его пе->нойС. еребрянский приподнял с головы спящего Кутепова шляпу, нахмурился, но сидящий с другой стороны генерала Зиновий Волович успокоил:
– Все идет как по маслу.
– Еще накаркаете! – обрезал Пузицкий.
В машине повисла тяжелая тишина.
Пузицкий взглянул на наручные часы швейцарской марки, которые выдали перед отправкой на задание вместе с одеждой, имеющей французские этикетки.
В тягостном ожидании пароходного гудка или звона колокола-рынды прошло полчаса. Торговое судно «Спартак» появилось из-за мыса без сигнала. В миле от берега застопорило ход. Спустили шлюпку с четверкой матросов.
– Волны злее тещи.
– Укачает в такой шторм.
– Нас да, но не матросов.
– Было бы сейчас лето, море не волновалось…
– Тебя не спросили, когда проводить операцию!
Не признаваясь, трое чекистов и водитель мечтали об одном – поскорее сдать «груз».
Шлюпка, наперекор волнам, приближалась к берегу. Гребцы дружно всаживали весла в кипящую воду. Когда дно коснулось гальки, два матроса спрыгнули, стали тянуть шлюпку.
Пребывающего в глубоком сне – точнее, беспамятстве, Кутепова извлекли из машины, донесли до шлюпки, уложили на дно, следом через борт перешагнули Пузицкий и Арене.
– Избавьтесь от машины, – напомнил старший группы. – И снимите номера – они хотя и фальшивые, но могут навести на наш след.
– Слушаюсь, – ответил водитель.
Весла зарылись в волны, шлюпка двинулась к пароходу, на этот раз быстрее – подгонял ветер.
